Понедельник, 09 октября 2023 19:31

Гомер. Одиссея. Песни 3-я и 4-я (с иллюстрациями). Перевод В. Жуковского



ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ

Краткое содержание Песни Третьей, составленное В. Жуковским:

Прибытие  Телемаха  в  Пилос. Он находит Нестора, приносящего на берегу моря  жертву  Посейдону  вместе  с  народом.  Нестор,  по  просьбе Телемаха, рассказывает  о  том,  что  случилось с ним, с Менелаем и некоторыми другими ахейскими  вождями  после  разрушения Трои.  Он  советует  Телемаху  посетить Менелая  в  Лакедемоне.  Телемах остается ночевать в доме Нестора. На другой день,  по  совершении  жертвы,  обещанной  Нестором  Афине, Телемах вместе с младшим  сыном  Нестора  Писистратом  отправляется  в  путь;  они  ночуют  у Диоклеса и на следующий вечер приезжают в Лакедемон. 

 

             Гелиос с моря прекрасного встал и явился на медном

            Своде небес, чтоб сиять для бессмертных богов и для смертных,

            Року подвластных людей, на земле плодоносной живущих.

            Тою порою достигнул корабль до Нелеева града

[5]     Пышного, Пилоса. В жертву народ приносил там на бреге

            Черных быков Посейдону, лазурнокудрявому богу;

            Было там девять скамей; на скамьях, по пяти сот на каждой,

            Люди сидели, и девять быков перед каждою было.

            Сладкой отведав утробы, уже сожигали пред богом

[10]    Бедра в то время, как в пристань вошли мореходцы. Убравши

            Снасти и якорем шаткий корабль утвердивши, на землю

            Вышли они; Телемах, за Афиною следуя, также

            Вышел. К нему обратяся, богиня Афина сказала:

            "Сын Одиссеев, теперь уж застенчивым быть ты не должен;

[15]    Ибо затем мы и в море пустились, чтоб сведать, в какую

            Землю отец твой судьбиною брошен и что претерпел он.

            Смело приблизься к коней обуздателю Нестору; знать нам

            Должно, какие в душе у него заключаются мысли.

            Смело его попроси, чтоб тебе объявил он всю правду;

[20]    Лжи он, конечно, не скажет, умом одаренный великим".-

            "Но, - отвечал рассудительный сын Одиссеев богине, -

            Как подойти мне? Какое скажу я приветствие, Ментор?

            Мало еще в разговорах разумных с людьми я искусен;

            Также не знаю, прилично ли младшим расспрашивать старших?"

[25]    Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:

            "Многое сам, Телемах, ты своим угадаешь рассудком;

            Многое демон откроет тебе благосклонный; не против

            Воли ж бессмертных, я думаю, был ты рожден и воспитан".


            Кончив, богиня Афина пошла впереди Телемаха

[30]    Быстрым шагом; за нею пошел Телемах; и поспешно

            К месту подходят они, где пилейцы, собравшись, сидели;

            Там с сыновьями и Нестор сидел; их друзья, учреждая

            Пир, суетились, вздевали на вертелы, жарили мясо.

            Все, иноземцев увидя, пошли к ним навстречу и, руки

[35]    Им подавая, просили их сесть дружелюбно с народом.

            Первый, их встретивший, Несторов сын, Писистрат благородный,

            Ласково за руки взявши обоих, на бреге песчаном

            Место на мягких разостланных кожах занять пригласил их

            Между отцом престарелым и братом младым Фрасимедом.

[40]    Сладкой утробы отведать им дав, он вином благовонным

            Кубок наполнил, вина отхлебнул и сказал светлоокой

            Дочери Зевса эгидодержавца Палладе Афине:

            "Странник, ты должен призвать Посейдона владыку: вы ныне

            Прибыли к нам на великий праздник его; совершивши

[45]    Здесь, как обычай велит, перед ним возлиянье с молитвой,

            Ты и товарищу кубок с напитком божественно-чистым

            Дай, он, я думаю, молится также богам, поелику

            Все мы, люди, имеем в богах благодетельных нужду.

            Он же моложе тебя и, конечно, ровесник со мною;

[50]    Вот почему я и кубок тебе наперед предлагаю".

            Кончив, он передал кубок с вином благовонным Афине.

            Был ей приятен поступок разумного юноши, первой

            Ей предложившего кубок с вином благовонным; и стала

            Голосом громким она призывать Посейдона владыку:

[55]    "Царь Посейдон земледержец, молюся тебе, не отвергни

            Нас, уповающих здесь, что желания наши исполнишь.

            Нестору славу с его сыновьями, во-первых, даруй ты;

            После богатую милость яви и другим, благосклонно

            Здесь от пилийцев великую ныне приняв гекатомбу;

[60]    Дай нам потом, Телемаху и мне, возвратиться, окончив

            Все, для чего мы приплыли сюда в корабле крутобоком".

            Так помолясь, совершила сама возлиянье богиня;

            После двуярусный кубок она подала Телемаху;

            В свой помолился черед и возлюбленный сын Одиссеев.

[65]    Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо,

            Роздали части и начали пир многославный; когда же

            Был удовольствован голод их сладким питьем и едою,

            Речь обратил к посетителям Нестор, герой геренейский:

            "Странники, мне уж теперь неприлично не будет спросить вас,

[70]    Кто вы, понеже уж пищею вы насладились довольно.

            Кто ж вы, скажите? Откуда к нам прибыли влажной дорогой;

            Дело ль какое у вас? Иль без дела скитаетесь всюду,

            Взад и вперед по морям, как добычники вольные, мчася,

            Жизнью играя своей и беды приключая народам?"

[75]    С духом собравшись, на то рассудительный сын Одиссеев

            Так, отвечая, сказал (и Афина ему ободрила

            Сердце, чтоб Нестора мог он спросить об отце отдаленном,

            Также чтоб в людях о нем утвердилася добрая слава):

            "Сын Нелеев, о Нестор, великая слава ахеян,

[80]    Знать ты желаешь, откуда и кто мы; всю правду скажу я:

            Мы из Итаки, под склоном лесистым Нейона лежащей;

            Прибыли ж к вам не за общим народным, за собственным делом;

            Странствую я, чтоб, молву об отце вопрошая, проведать,

            Где Одиссей благородный, в бедах постоянный, с которым

[85]    Ратуя вместе, вы град Илион, говорят, сокрушили.

            Прочие ж, сколько их ни было, против троян воевавших,

            Бедственно, слышали мы, в стороне отдаленной погибли

            Все; а его и погибель от нас неприступно Кронион

            Скрыл; где нашел он конец свой, не знает никто: на земле ли

[90]    Твердой он пал, пересиленный злыми врагами, в зыбях ли

            Моря погиб, поглощенный холодной волной Амфитриты.

            Я же колена твои обнимаю, чтоб ты благосклонно

            Участь отца моего мне открыл, объявив, что своими

            Видел глазами иль что от какого услышал случайно

[95]    Странника. Матерью был он рожден на беды и на горе.

            Ты же, меня не щадя и из жалости слов не смягчая,

            Все расскажи мне подробно, чему ты был сам очевидец.

            Если же чем для тебя мой отец, Одиссей благородный,

            Словом ли, делом ли, мог быть полезен в те дни, как с тобою

[100]   В Трое он был, где столь много вы бед претерпели, ахейцы,

            Вспомни об этом теперь и поистине все расскажи мне".

            Так Телемаху ответствовал Нестор, герой геренейский:

            "Сын мой, как сильно напомнил ты мне о напастях, в земле той

            Встреченных нами, ахейцами, твердыми в опыте строгом,

[105]   Частью, когда в кораблях, предводимые бодрым Пелидом,

            Мы за добычей по темно-туманному морю гонялись,

            Частью, когда пред крепким Приамовым градом с врагами

            Яростно бились. Из наших в то время все лучшие пали:

            Лег там Аякс бедоносный, там лег Ахиллес и советов

[110]   Мудростью равный бессмертным Патрокл, и лежит там мой милый

            Сын Антилох, беспорочный, отважный и столько же дивный

            Легкостью бега, сколь был он бесстрашный боец. И немало

            Разных других испытали мы бедствий великих, о них же

            Может ли все рассказать хоть один из людей земнородных?

[115]   Если б и целые пять лет и шесть лет ты мог беспрестанно

            Вести сбирать о бедах, приключившихся бодрым ахейцам,

            Ты бы, всего не узнав, недоволен домой возвратился.

            Девять трудилися лет мы, чтоб их погубить, вымышляя

            Многие хитрости, - кончить насилу решился Кронион.

[120]   В умных советах никто там не мог наряду быть поставлен

            С ним: далеко опереживал всех изобретеньем многих

            Хитростей царь Одиссей, благородный родитель твой, если

            Подлинно сын ты его. С изумленьем смотрю на тебя я;

            С ним и речами ты сходен; но кто бы подумал, чтоб было

[125]   Юноше можно так много с ним сходствовать умною речью?

            Я ж постоянно, покуда войну мы вели, на совете ль,

            В сонме ль народном, всегда заодно говорил с Одиссеем;

            В мненьях согласные, вместе всегда мы, обдумавши строго,

            То лишь одно избирали, что было ахейцам полезней.

[130]   Но когда, ниспровергнувши город Приама великий,

            Мы к кораблям возвратилися, бог разлучил нас: Кронион

            Бедственный путь по морям приготовить замыслил ахейцам.

            Был не у каждого светел рассудок, не все справедливы

            Были они - потому и постигнула злая судьбина

[135]   Многих, разгневавших дочь светлоокую страшного бога.

            Сильную распрю богиня Афина зажгла меж Атридов:

            Оба, созвать вознамерясь людей на совет, безрассудно

            Собрали их не в обычное время, когда уж садилось

            Солнце; ахейцы сошлися, вином охмеленные; те же

[140]   Стали один за другим объяснять им причину собранья:

            Требовал царь Менелай, чтоб аргивские мужи в обратный

            Путь по широкому моря хребту устремились немедля;

            То Агамемнон отвергнул: ахейцев еще удержать он

            Мыслил затем, чтоб они, совершив гекатомбу святую,

[145]   Гнев примирили ужасной богини... младенец! Еще он,

            Видно, не знал, что уж быть не могло примирения с нею:

            Вечные боги не скоро в своих изменяются мыслях.

            Так, обращая друг к другу обидные речи, там оба

            Брата стояли; собрание светлообутых ахеян

[150]   Воплем наполнилось яростным, на два разрознившись мненья.

            Всю ту мы ночь провели в неприязненных друг против друга

            Мыслях: уж нам, беззаконным, готовил Зевес наказанье.

            Утром одни на прекрасное море опять кораблями

            (Взяв и добычу и дев, глубоко опоясанных) вышли.

[155]   Но половина другая ахеян осталась на бреге

            Вместе с царем Агамемноном, пастырем многих народов.

            Дали мы ход кораблям, и они по волнам побежали

            Быстро: под ними углаживал бог многоводное море.

            Скоро пришед в Тенедос, принесли мы там жертву бессмертным,

[160]   Дать нам отчизну моля их, но Дий непреклонный еще нам

            Медлил дозволить возврат: он вторичной враждой возмутил нас.

            Часть за царем Одиссеем, подателем мудрых советов,

            В многовесельных пустясь кораблях, устремилась в обратный

            Путь, чтоб Атриду царю Агамемнону вновь покориться.

[165]   Я же поспешно со всеми подвластными мне кораблями

            Поплыл вперед, угадав, что готовил нам бедствие демон;

            Поплыл со всеми своими и сын бедоносный Тидея;

            Позже отправился в путь Менелай златовласый: в Лесбосе

            Нас он нагнал, нерешимых, какую избрать нам дорогу:

[170]   Выше ль скалами обильного Хиоса путь свой на Псиру

            Править, ее оставляя по левую руку, иль ниже

            Хиоса мимо открытого воющим ветрам Миманта?

            Дия молили мы знаменье дать нам; и, знаменье давши,

            Он повелел, чтоб, разрезавши море по самой средине,

[175]   Шли мы к Евбее для скорого близкой беды избежанья;

            Ветер попутный, свистя, зашумел, и, рыбообильный

            Путь совершая легко, корабли до Гереста достигли

            К ночи; от многих быков возложили мы тучные бедра

            Там на алтарь Посейдонов, измерив великое море.

[180]   День совершился четвертый, когда, добежав до Аргоса,

            Все корабли Диомеда, коней обуздателя, стали

            В пристани. Прямо тем временем в Пилос я плыл, и ни разу

            Ветер попутный, вначале нам посланный Дием, не стихнул.

            Так возвратился я, сын мой, без всяких вестей; и доныне

[185]   Сведать еще я не мог, кто погиб из ахеян, кто спасся.

            Что ж от других мы узнали, живя под домашнею кровлей,

            То вам, как следует, я расскажу, ничего не скрывая.

            Слышали мы, что с младым Ахиллеса великого сыном

            Все мирмидоны его, копьеносцы домой возвратились;

[190]   Жив, говорят, Филоктет, сын Пеанов возлюбленный; здраво

            Идоменей (никого из сопутников, с ним избежавших

            Вместе войны, не утративши на море) Крита достигнул;

            К вам же, конечно, и в дальнюю землю дошел об Атриде

            Слух, как домой возвратился он, как умерщвлен был Эгистом,

[195]   Как и Эгист, наконец, по заслуге приял воздаянье.

            Счастье, когда у погибшего мужа останется бодрый

            Сын, чтоб отмстить, как Орест, поразивший Эгиста, которым

            Был умерщвлен злоковарно его многославный родитель!

            Так и тебе, мой возлюбленный друг, столь прекрасно созревший,

[200]   Должно быть твердым, чтоб имя твое и потомки хвалили".

            Выслушав Нестора, так отвечал Телемах благородный:

            "Сын Нелеев, о Нестор, великая слава ахеян,

            Правда, отмстил он, и страшно отмстил, и ему от народов

            Честь повсеместная будет и будет хвала от потомства.

[205]   О, когда б и меня одарили такою же силой

            Боги, чтоб так же и я мог отмстить женихам, наносящим

            Столько обид мне, коварно погибель мою замышляя!

            Но благодати великой такой ниспослать не хотели

            Боги ни мне, ни отцу - и удел мой отныне терпенье".

[210]   Так Телемаху ответствовал Нестор, герой геренейский:

            "Сам ты, мой милый, о том мне своими словами напомнил;

            Слышали мы, что, твою благородную мать притесняя,

            В доме твоем женихи беззаконного делают много.

            Знать бы желал я: ты сам ли то волею сносишь? Народ ли

[215]   Вашей земли ненавидит тебя, по внушению бога?

            Мы же не ведаем; может случиться легко, что и сам он

            Их, возвратяся, погубит, один ли, созвав ли ахеян...

            О, когда б возлюбить светлоокая дева Паллада

            Так же могла и тебя, как она Одиссея любила

[220]   В крае троянском, где много мы бед претерпели, ахейцы!

            Нет, никогда не бывали столь боги в любви откровенны,

            Сколь откровенна была с Одиссеем Паллада Афина!

            Если бы ею с такою ж любовью и ты был присвоен,

            Самая память о браке во многих из них бы пропала".

[225]   Нестору так отвечал рассудительный сын Одиссеев:

            "Старец, несбыточно, думаю, слово твое; о великом

            Ты говоришь, и ужасно мне слушать тебя; не случится

            То никогда ни по просьбе моей, ни по воле бессмертных".

            Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:

[230]   "Странное слово из уст у тебя, Телемах, излетело;

            Богу легко защитить нас и издали, если захочет;

            Я ж согласился б скорее и бедствия встретить, чтоб только

            Сладостный день возвращенья увидеть, чем, бедствий избегнув,

            В дом возвратиться, чтоб пасть пред своим очагом, как великий

[235]   Пал Агамемнон предательством хитрой жены и Эгиста.

            Но и богам невозможно от общего смертного часа

            Милого им человека избавить, когда он уж предан

            В руки навек усыпляющей смерти судьбиною будет".

            Так отвечал рассудительный сын Одиссеев богине:

[240]   "Ментор, не станем о том говорить мы, хотя и крушит нам

            Сердце оно; уж его возвращения мы не увидим:

            Черную участь и смерть для него приготовили боги.

            Я же теперь, о ином вопрошая, хочу обратиться

            К Нестору - правдой и мудростью всех он людей превосходит;

[245]   Был, говорят, он царем, повелителем трех поколений,

            Образом светлым своим он бессмертному богу подобен -

            Сын Нелеев, скажи, ничего от меня не скрывая,

            Как умерщвлен был Атрид Агамемнон пространнодержавный?

            Где Менелай находился? Какое губящее средство

[250]   Хитрый Эгист изобрел, чтоб удобнее сладить с сильнейшим?

            Иль, не достигнув Аргоса, еще меж чужими людьми он

            Был и врага своего тем отважил на злое убийство?" -

            "Друг, - Телемаху ответствовал Нестор, герой геренейский, -

            Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать;

[255]   Подлинно так все случилось, как думаешь сам ты; но если б

            В братнем жилище Эгиста живого застал, возвращаясь

            В дом свой из брани троянской, Атрид Менелай златовласый,

            Трупа его бы тогда не покрыла земля гробовая,

            Хищные птицы и псы бы его растерзали, без чести

[260]   В поле далеко за градом Аргосом лежащего, жены

            Наши его б не оплакали - страшное дело свершил он.

            Тою порою, как билися мы на полях илионских,

            Он в безопасном углу многоконного града Аргоса

            Сердце жены Агамемнона лестью опутывал хитрой.

[265]   Прежде самой Клитемнестре божественной было противно

            Дело постыдное - мыслей порочных она не имела;

            Был же при ней песнопевец, которому царь Агамемнон,

            В Трою готовяся плыть, наблюдать повелел за супругой;

            Но, как скоро судьбина ее предала преступленью,

[270]   Тот песнопевец был сослан Эгистом на остров бесплодный,

            Где и оставлен: и хищные птицы его растерзали.

            Он же ее, одного с ним желавшую, в дом пригласил свой;

            Множество бедр на святых алтарях он сожег пред богами,

            Множеством вкладов, и златом и тканями, храмы украсил,

[275]   Дерзкое дело такое с нежданным окончив успехом.

            Мы же, покинувши землю троянскую, поплыли вместе,

            Я и Атрид Менелай, сопряженные дружбою тесной.

            Были уж мы пред священным Сунионом, мысом Аттийским;

            Вдруг Менелаева кормщика Феб Аполлон невидимо

[280]   Тихой своею стрелой умертвил: управляя бегущим

            Судном, кормило держал многоопытной твердой рукою

            Фронтис, Онеторов сын, наиболе из всех земнородных

            Тайну проникший владеть кораблем в наступившую бурю.

            Путь свой замедлил, хотя и спешил, Менелай, чтоб на бреге

[285]   Честь погребения другу воздать с торжеством надлежащим;

            Но когда на своих кораблях крутобоких опять он

            В темное море пошел и высокого мыса Малеи

            Быстро достиг - повсеместно гремящий Кронион, замыслив

            Гибель, нагнал на него многошумное ветра дыханье,

[290]   Поднял могучие, тяжкие, гороогромные волны.

            Вдруг корабли разлучив, половину их бросил он к Криту,

            Где обитают кидоны у светлых потоков Ярдана.

            Виден там гладкий утес, восходящий над влагой соленой,

            В темное море вдвигаясь на крайних пределах Гортины;

[295]   Там, где великие волны на западный берег у Феста

            Нот нагоняет и малый утес их дробит, отшибая,

            Те корабли очутились; проворством спаслися от смерти

            Люди; суда ж их погибли, разбившись об острые камни.

            Пять остальных кораблей темноносых, похищенных бурей,

[300]   Ветер могучий и волны ко брегу Египта примчали.

            Там Менелай, собирая сокровищ и золота много,

            Странствовал между народов иного языка, и в то же

            Время Эгист совершил беззаконное дело в Аргосе,

            Смерти предавши Атрида, - народ покорился безмолвно.

[305]   Целые семь лет он властвовал в златообильной Микене;

            Но на осьмой из Афин возвратился ему на погибель

            Богоподобный Орест; и убийцу сразил он, которым

            Был умерщвлен злоковарно его многославный родитель.

            Пир учредив для аргивян великий, свершил погребенье

[310]   Он и преступнице матери вместе с Эгистом презренным.

            В самый тот день и Атрид Менелай, вызыватель в сраженье,

            Прибыл, богатства собрав, сколь могло в кораблях уместиться.

            Ты же недолго, мой сын, в отдаленье от родины странствуй,

            Дом и наследье отца благородного бросив на жертву

[315]   Дерзких грабителей, жрущих твое беспощадно; расхитят

            Все, и без пользы останется путь, совершенный тобою.

            Но Менелая Атрида (советую, требую) должен

            Ты посетить; он недавно в отечество прибыл из чуждых

            Стран, от людей, от которых никто, занесенный однажды

[320]   К ним по широкому морю стремительным ветром, не мог бы

            Жив возвратиться, откуда и в год долететь к нам не может

            Быстрая птица, - столь страшно великой пучины пространство.

            Ты же поедешь отсюда иль морем со всеми своими,

            Или, когда пожелаешь, землею: коней с колесницей

[325]   Дам я, и сына с тобою пошлю, чтоб тебе указал он

            Путь в Лакедемон божественный, где Менелай златовласый

            Царствует; можешь ты сам обо всем расспросить Менелая;

            Лжи он, конечно, не скажет, умом одаренный великим".

            Кончил. Тем временем солнце померкло и тьма наступила.

[330]   К Нестору слово свое обративши, сказала Афина:

            "Старец, твои рассудительны речи, но медлить не станем;

            Должно отрезать теперь языки, и царю Посейдону

            Купно с другими богами вином сотворить возлиянье;

            Время подумать о ложе покойном и сне миротворном;

[335]   День на закате угас, и уж боле не будет прилично

            Здесь нам сидеть за трапезой богов; удалиться пора нам".

            Так говорила богиня; почтительно все ей внимали.

            Тут для умытия рук им служители подали воду;

            Отроки, светлым кратеры до края наполнив напитком,

[340]   В чашах его разнесли, по обычаю справа начавши;

            Бросив в огонь языки, сотворили они возлиянье,

            Стоя; когда ж сотворили его и вином насладились,

            Сколько желала душа, Телемах благородный с Афиной

            Стали к ночлегу на свой быстроходный корабль собираться.

[345]   Нестор, гостей удержавши, сказал: "Да отнюдь не позволят

            Вечный Зевес и другие бессмертные боги, чтоб ныне

            Вы для ночлега отсюда ушли на корабль быстроходный!

            Разве одежд не найдется у нас? Неужели я нищий?

            Будто уж в доме моем ни покровов, ни мягких постелей

[350]   Нет, чтоб и сам я и гости мои насладились покойным

            Сном? Но покровов и мягких постелей найдется довольно.

            Можно ль, чтоб сын столь великого мужа, чтоб сын Одиссеев

            Выбрал себе корабельную палубу спальней, пока я

            Жив и мои сыновья обитают со мной под одною

[355]   Кровлей, чтоб всех, кто пожалует к нам, угощать дружелюбно?

            Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:

            "Умное слово сказал ты, возлюбленный старец, и должен

            Волю исполнить твою Телемах: то, конечно, приличней.

            Здесь я оставлю его, чтоб покойно под кровлей твоею

[360]   Ночь он провел. Самому ж мне на черный корабль возвратиться

            Должно, чтоб наших людей ободрить и о многом сказать им:

            Я из сопутников наших старейший годами; они же

            (Все молодые, ровесники все Телемаху) по доброй

            Воле, из дружбы его в корабле проводить согласились;

[365]   Вот для чего и хочу я на черный корабль возвратиться.

            Завтра ж с зарею пойти мне к народу отважных кавконов

            Нужно, чтоб там заплатили мне люди старинный, немалый

            Долг. Телемаха же, после того как у вас погостит он,

            С сыном своим в колеснице отправь ты, коней повелевши

[370]   Дать им проворнейших в беге и силою самых отличных".

            Так им сказав, светлоокая Зевсова дочь удалилась,

            Быстрым орлом улетев; изумился народ; изумился,

            Чудо такое своими глазами увидевши, Нестор.

            За руку взяв Телемаха, ему дружелюбно сказал он:

[375]   "Друг, ты, конечно, и сердцем не робок и силою крепок,

            Если тебе, молодому, так явно сопутствуют боги.

            Здесь из бессмертных, живущих в обителях светлых Олимпа,

            Был не иной кто, как Диева славная дочь Тритогена,

            Столь и отца твоего отличавшая в сонме аргивян.

[380]   Будь благосклонна, богиня, и к нам и великую славу

            Дай мне, и детям моим, и супруге моей благонравной;

            Я же телицу тебе однолетнюю, лбистую, в поле

            Вольно бродящую, с игом еще незнакомую, в жертву

            Здесь принесу, ей рога изукрасивши золотом чистым".

[385]   Так говорил он, молясь; и Палладою был он услышан.

            Кончив, пошел впереди сыновей и зятьев благородных

            В дом свой богато украшенный Нестор, герой геренейский;

            С Нестором в царский богато украшенный дом и другие

            Также вступили и сели порядком на креслах и стульях.

[390]   Старец тогда для собравшихся кубок наполнил до края

            Светлым вином, чрез одиннадцать лет из амфоры налитым

            Ключницей, снявшей впервые с заветной амфоры той кровлю.

            Им он из кубка свое сотворил возлиянье великой

            Дочери Зевса эгидодержавца; когда ж и другие

[395]   Все, сотворив возлиянье, вином насладились довольно,

            Каждый к себе возвратился, о ложе и сне помышляя.

            Гостю желая спокойствия, Нестор, герой геренейский,

            Сам Телемаху, разумному сыну царя Одиссея,

            В звонко-пространном покое кровать указал прорезную;

[400]   Лег близ него Писистрат, копьевержец, мужей предводитель,

            Бывший из братьев один неженатый в жилище отцовом.

            Сам же, во внутренний царского дома покой удаляся,

            Лег на постели, перестланной мягко царицею, Нестор.

            Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;

[405]   С мягкой поднялся постели и Нестор, герой геренейский,

            Вышед из спальни, он сел на обтесанных, гладких, широких

            Камнях, у двери высокой служивших седалищем, белых,

            Ярко сиявших, как будто помазанных маслом, на них же

            Прежде Нелей восседал, многоумием богу подобный;

[410]   Но уж давно уведен был судьбой в обитель Аида.

            Ныне ж на камнях Нелеевых Нестор воссел, скиптроносный

            Пестун ахеян. К нему сыновья собралися, из спален

            Вышед: Ехефрон, Персей, Стратион, и Аретос, и юный

            Богу подобный красой Фрасимед; наконец и шестой к ним,

[415]   Младший из братьев пришел, Писистрат благородный. И рядом

            С Нестором сесть приглашен был возлюбленный сын Одиссеев.

            Речь обратил тут к собравшимся Нестор, герой геренейский:

            "Милые дети, мое повеленье исполнить спешите:

            Паче других преклонить я желаю на милость Афину,

[420]   Видимо, бывшую с нами на празднике бога великом.

            В поле один за телицей беги, чтоб немедленно с поля

            Выгнал ее к нам пастух, за стадами смотрящий; другой же

            Должен на черный корабль Телемахов пойти и позвать к нам

            Всех мореходных людей, там оставя лишь двух; напоследок

[425]   Третьим пусть будет немедленно златоискусник Лаэркос

            Призван, чтоб золотом чистым рога изукрасить телице.

            Прочие ж все оставайтесь при мне, повелевши рабыням

            В доме устроить обед изобильный, расставить порядком

            Стулья, дрова приготовить и светлой воды принести нам".

[430]   Так он сказал; все заботиться начали: с поля телицу

            Скоро пригнали; пришли с корабля Телемаховы люди,

            С ним переплывшие море; явился и златоискусник,

            Нужный для ковки металлов принесши снаряд: наковальню,

            Молот, клещи драгоценной отделки и все, чем обычно

[435]   Дело свое совершал он; пришла и богиня Афина

            Жертву принять. Тут художнику Нестор, коней обуздатель,

            Золота чистого дал; оковал им рога он телицы,

            Тщася усердно, чтоб жертвенный дар был угоден богине.

            Взяли телицу тогда за рога Стратион и Ехефрон;

[440]   Воду им руки умыть в обложенной цветами лохани

            Вынес из дома Аретос, в другой же руке он с ячменем

            Короб держал; подошел Фрасимед, ратоборец могучий,

            С острым в руке топором, поразить изготовяся жертву;

            Чашу подставил Персей. Тут Нестор, коней обуздатель,

[445]   Руки умывши, ячменем телицу осыпал и, бросив

            Шерсти с ее головы на огонь, помолился Афине;

            Следом за ним и другие с молитвой телицу ячменем

            Так же осыпали. Несторов сын, Фрасимед многосильный,

            Мышцы напрягши, ударил, и, в шею глубоко вонзенный,

[450]   Жилы топор пересек; повалилась телица; вскричали

            Дочери все, и невестки царевы, и с ними царица,

            Кроткая сердцем, Клименова старшая дочь Евридика.

            Те же телицу, приникшую к лону земли путеносной,

            Подняли - разом зарезал ее Писистрат благородный.

[455]   После, когда истощилася черная кровь и не стало

            Жизни в костях, разложивши на части ее, отделили

            Бедра и сверху их (дважды обвивши, как следует, кости

            Жиром) кровавого мяса кусками покрыли; все вместе

            Нестор зажег на костре и вином оросил искрометным;

[460]   Те ж приступили, подставив ухваты с пятью остриями.

            Бедра сожегши и сладкой утробы вкусив, остальное

            Всё разрубили на части и стали на вертелах жарить,

            Острые вертелы тихо в руках над огнем обращая.

            Тою порой Телемах Поликастою, дочерью младшей

[465]   Нестора, был отведен для омытия в баню; когда же

            Дева его и омыла и чистым натерла елеем,

            Легкий надевши хитон и богатой облекшись хламидой,

            Вышел из бани он, богу лицом лучезарным подобный;

            Место он занял близ Нестора, пастыря многих народов.

[470]   Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо,

            Сели за вкусный обед, и заботливо начали слуги

            Бегать, вино наливая в сосуды златые; когда же

            Был удовольствован голод их сладким питьем и едою,

            Нестор, герой геренейский, сказал сыновьям благородным:

[475]   "Дети, коней густогривых запрячь в колесницу немедля

            Должно, чтоб мог Телемах по желанию в путь устремиться".

Генри Говард. Телемах и Нестор

 Телемах спрашивает у Нестора о судьбе своего отца Одиссея

             То повеление царское было исполнено скоро;

            Двух густогривых коней запрягли в колесницу; в нее же

            Ключница хлеб и вино на запас положила, с различной

[480]   Пищей, какая царям лишь, питомцам Зевеса, прилична.

            Тут в колесницу блестящую стал Телемах благородный;

            Рядом с ним Несторов сын Писистрат, предводитель народов,

            Стал; натянувши могучей рукою бразды, он ударил

            Сильным бичом по коням, и помчалися быстрые кони

[485]   Полем, и Пилос блистательный скоро исчез позади их.

            Целый день мчалися кони, тряся колесничное дышло.

            Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.

            Путники прибыли в Феру, где сын Ортилоха, Алфеем

            Светлым рожденного, дом свой имел Диоклес благородный;

[490]   Дав у себя им ночлег, Диоклес угостил их радушно.

            Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос.

            Путники, снова в свою колесницу блестящую ставши,

            Быстро на ней со двора через портик помчалися звонкий,

            Часто коней погоняя, и кони скакали охотно.

[495]   Пышных равнин, изобильных пшеницей, достигнув, они там

            Кончили путь, совершенный конями могучими быстро;

            Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.

 

 Примечания к Песни Третьей:

Стих 68. Нестор, герой геренейский. – Более точный перевод этого постоянного определения Нестора дан Гнедичем в «Илиаде»: «конник геренский» («Илиада», песнь вторая, стих 433).

Стих 73. Добытчики вольные. – Нестор просто спрашивает Телемаха и Афину-Ментора, не пираты ли они. В гомеровскую эпоху грабительские набеги на берега соседей совершались очень часто и вовсе не считались позорными.

Стих 135. …разгневавших дочь светлоокую страшного бога – то есть Афину, которая, по преданию, была разгневана тем, что Аякс, сын Оилея, при взятии Трои совершил насилие над Кассандрой в храме Афины, причем остальные ахейские вожди не наказали его за это.

Стих 138. Собрали их не в обычное время… – По традиции, сохранившейся в Греции до конца античности, советы и народные собрания должны были начинаться рано утром и заканчиваться до захода солнца.

Стих 174. …разрезавши море по самой средине. – Зевс повелел плыть не в обход, держась островов, как поступали обычно в гомеровскую эпоху, а пуститься напрямик через море, удалившись от всякой суши. Такое плавание казалось верхом отваги и риска.

Стих 188. …с младым Ахиллеса великого сыном – сыном Ахиллеса – Неоптолемом.

Стих 193. Атрид. – Здесь имеется в виду Агамемнон.

Стихи 279-280. …Феб Аполлон… стрелой умертвил… – Внезапную смерть гpeки объясняли тем, что бог Аполлон или его сестра Артемида убивают людей своими стрелами. (Аполлон – мужчин, Артемида – женщин.)

Стих 332. Должно отрезать теперь языки… – Отрезание языков жертвенных животных и возлияние вином – заключительный акт жертвоприношения.

 

 ПЕСНЬ ЧЕТВЁРТАЯ

 Краткое содержание Песни Четвёртой, составленное В. Жуковским:

Телемах  и  Писистрат,  прибыв  в  Лакедемон,  вступают  во дворец царя Менелая,   который,  празднуя  свадьбу  сына  и  дочери,  приглашает  их  на семейственный   пир   свой.   И   он  и  Елена  узнают  Телемаха,  Средство, употребленное  Еленою  для развеселения гостей; она и Менелай рассказывают о подвигах  Одиссея. На другое утро Менелай, по просьбе Телемаха, сообщает ему все  то,  что  сам слышал от прорицателя Протея о судьбе вождей ахейских и о заключении  Одиссея на острове Калипсо; потом он убеждает Телемаха погостить несколько  времени  в  доме  его.  Тем  временем  женихи,  узнав об отплытии Телемаха,  приходят  в  ужас  и  замышляют умертвить его на возвратном пути. Скорбь  Пенелопы,  узнавшей  от  глашатая Медонта о замысле их и об отплытии сына.  Афина,  тронутая молитвою горестной матери, посылает ей ободрительное сновидение.  Антиной  со  своею  дружиною пускается в море и останавливается близ острова Астера ждать Телемаха.

 

            В царственный град Лакедемон, холмами объятый, прибывши,

            К дому царя Менелая Атрида они обратились.

            Пир он богатый давал многочисленным сродникам, свадьбу

            Сына и дочери милыя празднуя в царском жилище.

            К сыну губителя ратей Пелида свою посылал он

[5]     Дочь, уж давно с ним в троянской земле договор заключивши

            Выдать ее за него, и теперь сочетали их боги;

            Много ей дав колесниц и коней, молодую невесту

            В град мирмидонский, где царствовал светлый жених, снарядил он.

[10]    В Спарте же дочь он Алектора выбрал невестой для сына,

            Крепкого силой, прижитого им с молодою рабыней

            В поздних годах, Мегапента. Елене ж детей не хотели

            Боги с тех пор даровать, как желанная ей родилася

            Дочь Гермиона, подобная дивной красой Афродите.

[15]    Шумно пируя в богато украшенных царских палатах,

            Сродники все и друзья Менелая, великого славой,

            Полны веселия были; на лире певец вдохновенный

            Громко звучал перед ними, и два прыгуна, соглашая

            С звонкою лирой прыжки, посреди их проворно скакали.

[20]    Тою порой Телемах благородный с младым Писистратом,

            К царскому дому прибыв, на дворе из своей колесницы

            Вышли; им встретился прежде других Этеон многочтимый,

            Спальник проворный царя Менелая, великого славой.

            С вестью о них по дворцу побежал он к владыке Атриду;

[25]    Близко к нему подошедши, он бросил крылатое слово:

            "Царь Менелай, благородный питомец Зевеса, два гостя

            Прибыли, два иноземца, конечно из племени Дия.

            Что повелишь нам? Отпрячь ли их быстрых коней? Отказать ли

            Им, чтоб они у других для себя угощенья искали?"

[30]    С гневом великим ему отвечал Менелай златовласый:

            "Ты, Этеон, сын Воэфов, еще никогда малоумен

            Не был, теперь же бессмысленно стал говорить, как младенец;

            Сами не раз испытав гостелюбие в странствии нашем,

            Мы напоследок покоимся дома, и Дий да положит

[35]    Бедствиям нашим конец. Отпрягите коней их; самих же

            Странников к нам пригласить на семейственный пир наш обоих".

            Так говорил Менелай. Этеон побежал, за собою

            Следовать многим из царских проворных рабов повелевши.

            Иго с ретивых коней, опененное потом, сложили;

[40]    К яслям в царевой конюшне голодных коней привязали;

            В ясли же полбы насыпали, смешанной с ярким ячменем;

            К светлой наружной стене прислонили потом колесницу.

            Странники были в высокий дворец введены; озираясь,

            Дому любезного Зевсу царя удивлялися оба:

[45]    Все лучезарно, как на небе светлое солнце иль месяц,

            Было в палатах царя Менелая, великого славой.

            Очи свои, наконец, удовольствовав сладостным зреньем,

            Начали в гладких купальнях они омываться; когда же

            Их омыла и чистым елеем натерла рабыня,

[50]    В тонких хитонах, облекшись в косматые мантии, оба

            Рядом они с Менелаем властителем сели на стульях.

            Тут поднесла на лохани серебряной руки умыть им

            Полный студеной воды золотой рукомойник рабыня;

            Гладкий потом пододвинула стол; на него положила

[55]    Хлеб домовитая ключница с разным съестным, из запаса

            Выданным ею охотно; на блюдах, подняв их высоко,

            Мяса различного крайчий принес и, его предложив им,

            Кубки златые на браном столе перед ними поставил.

            Сделав рукою приветствие, светлый сказал им хозяин:

[60]    "Пищи откушайте нашей, друзья, на здоровье; когда же

            Свой утолите вы голод, спрошу я, какие вы люди?

            В вас не увяла, я вижу, порода родителей ваших;

            Оба, конечно, вы дети царей, порожденных Зевесом,

            Скиптродержавных; подобные вам не от низких родятся".

[65]    Тут он им подал бычатины жареной кус, из почетной

            Собственной части его отделивши своею рукою.

            Подняли руки они к предложенной им пище и голод

            Свой утолили роскошной едой и питьем изобильным.

            Голову к спутнику тут приклонив, чтоб подслушать другие

[70]    Речи его не могли, прошептал Телемах осторожно:

            "Нестеров сын, мой возлюбленный друг, Писистрат благородный,

            Видишь, как много здесь меди сияющей в звонких покоях;

            Блещет все златом, сребром, янтарями, слоновою костью;

            Зевс лишь один на Олимпе имеет такую обитель;

[75]    Что за богатство! Как много всего! С изумленьем смотрю я".

            Вслушался в тихую речь Телемаха Атрид златовласый;

            Голос возвысив, обоим он бросил крылатое слово:

            "Дети, нам, смертным, не можно равняться с владыкою Зевсом,

            Ибо и дом и сокровища Зевса, как сам он, нетленны;

[80]    Люди ж иные поспорят богатством со мной, а иные

            Нет; претерпевши немало, немало скитавшись, добра я

            Много привез в кораблях, возвратясь на осьмой год в отчизну.

            Видел я Кипр, посетил финикиян, достигнув Египта,

            К черным проник эфиопам, гостил у сидонян, эрембов;

[85]    В Ливии был, наконец, где рогатыми агнцы родятся,

            Где ежегодно три раза и козы и овцы кидают;

            В той стороне и полей господин и пастух недостатка

            В сыре и мясе и жирно-густом молоке не имеют;

            Круглый там год изобильно бывают доимы коровы.

[90]    Той же порой, как в далеких землях я, сбирая богатства,

            Странствовал, милый в отечестве брат мой погиб от убийцы

            Тайно, никем не предвиденно, хитрым предательством женским.

            С тех пор и все уж мои мне сокровища стали постылы.

            Но об этом, кто б ни были вы, уж, конечно, отцы вам

[95]    Все рассказали... О, горестно было мне зреть истребленье

            Дома, столь светлого прежде, столь славного многим богатством!

            Рад бы остаться я с третью того, чем владею, лишь только б

            Были те мужи на свете, которые в Трое пространной

            Кончили жизнь, далеко от Аргоса, питателя коней.

[100]   Часто, их всех поминая, об них сокрушаясь и плача,

            Здесь я сижу одиноко под кровлей домашней; порою

            Горем о них услаждаю я сердце, порой забываю

            Горе, понеже нас скоро холодная скорбь утомляет.

            Но сколь ни сетую в сердце своем я, их всех поминая,

[105]   Мысль об одном наиболее губит мой сон и лишает

            Пищи меня, поелику никто из ахеян столь много

            Бедствий не встретил, как царь Одиссей; на труды и печали

            Был он рожден; на мою же досталося часть сокрушаться,

            Видя, как долго отсутствие длится его; мы не знаем,

[110]   Жив ли он, умер ли; плачет о нем безутешный родитель

            Старец Лаэрт, с Пенелопой разумной, с младым Телемахом,

            Бывшим еще в пеленах при его удаленье из дома".

            Так он сказав, неумышленно скорбь пробудил в Телемахе.

            Крупная пала с ресницы сыновней слеза при отцовом

[115]   Имени; в обе схвативши пурпурную мантию руки,

            Ею глаза он закрыл; то увидя, Атрид догадался;

            Долго, рассудком и сердцем колеблясь, не знал он, что делать:

            Ждать ли, чтоб сам говорить о родителе юноша начал,

            Или вопросами выведать все от него понемногу?

[120]   Тою порой, как рассудком и сердцем колеблясь, молчал он,

            К ним из своих благовонных, высоких покоев Елена

            Вышла, подобная светлой с копьем золотым Артемиде.

 

 Jean-Jacques Lagrenee. Телемах, Менелай и Елена

Jean-Jacques Lagrenee. Телемах узнаёт у Менелая и Елены о своём отце Одиссее

 Телемах, Елена и Менелай

Телемах узнаёт у Менелая и Елены о своём отце Одиссее

 

            Кресла богатой работы подвинула сесть ей Адреста;

            Мягкий ковер шерстяной положила ей в ноги Алкиппа;

[125]   Фило пришла с драгоценной корзиной серебряной, даром

            Умной Алькандры, супруги Полиба, в египетских Фивах

            Жившего, много сокровищ имея в обители пышной.

            Две сребролитные дал он Атриду купальни и с ними

            Два троеножных сосуда и золотом десять талантов;

[130]   Также царице Елене супруга его подарила

            Прялку златую с корзиной овальной; была та корзина

            Вся из сребра, но края золотые; и эту корзину

            Фило, пришедши, поставила подле царицы Елены,

            Полную пряжи сученой; на ней же лежала и прялка

[135]   С шерстью волнистой пурпурного цвета. На креслах Елена

            Села, прекрасные ноги свои на скамью протянувши.

            Сев, с любопытством она у царя Менелая спросила:

            "Мог ли узнать ты, Атрид благородный, питомец Зевеса,

            Кто иноземные гости, наш дом посетившие ныне?

[140]   Я же скажу - справедливо ли, нет ли, не знаю, - но сердце

            Нудит сказать, что еще никогда (с изумленьем смотрю я)

            Мне ни в жене не случалось, ни в муже подобного встретить

            Сходства, какое наш гость с Телемахом, царя Одиссея

            Сыном, имеет; младенцем его Одиссей благородный

[145]   Дома оставил, когда за меня, недостойную, все вы,

            Мужи ахейские, в Трою пошли истребительной ратью".

            Царь Менелай отвечал благородной царице Елене:

            "Что ты, жена, говоришь, то и я нахожу справедливым.

            Дивное сходство! Такие же ноги, такие же руки,

[150]   То же в глазах выражение, та ж голова и такие ж

            Кудри густые на ней; а когда, помянув Одиссея,

            Стал говорить я о бедствиях, им за меня претерпенных,

            Пала с ресницы его, я заметил, слеза, и, схвативши

            В обе пурпурную мантию руки, он ею закрылся".

[155]   Тут Писистрат благородный сказал Менелаю Атриду:

            "Царь многославный, Атрид, богоизбранный пастырь народов,

            Спутник мой подлинно сын Одиссеев, как думаешь сам ты;

            Но, осторожный и скромный, он мнит, что ему неприлично,

            Вас посетивши впервые, себя выставлять в разговоре

[160]   Смелом с тобою, пленящим всех нас божественной речью.

            Старец, родитель мой, Нестор его повелел в Лакедемон

            Мне проводить; у тебя ж он затем, чтоб ему благосклонно

            Дать наставление ты соизволил: что делать? Немало

            Горя бывает в родительском доме для сына, когда он

[165]   Розно с отцом, не имея друзей, сиротствует, как ныне

            Сын Одиссеев: отец благородный далеко; в народе ж

            Нет никого, кто б ему от гонений помог защититься".

            Царь Менелай, отвечая, сказал Писистрату младому:

            "Боги! Так подлинно сын несказанно мне милого друга,

[170]   Столько тревог за меня претерпевшего, дом посетил мой.

            Я ж самого Одиссея отличнее прочих ахеян

            Встретить надеждой ласкался, когда б в кораблях быстроходных

            Путь нам домой по волнам отворил громовержец Кронион;

            Град бы в Аргосе ему я построил с дворцом для жилища;

[175]   Взял бы его самого из Итаки с богатствами, с сыном,

            С целым народом; и область для них бы очистил, моими

            Близко людьми населенную, мой признающую скипетр;

            Часто видались тогда бы, соседствуя, мы, и ничто бы

            Нас разлучить не могло, веселящихся, дружных, до злого

[180]   Часа, в который бы скрыло нас черное облако смерти.

            Но столь великого блага нам дать не хотел непреклонный

            Бог, запретивший ему, несчастливцу, возврат вожделенный".

            Так говоря, неумышленно всех Менелай опечалил;

            Громко Елена Аргивская, Диева дочь, зарыдала;

[185]   Сын Одиссеев заплакал, и с ними Атрид прослезился;

            Плача не мог удержать и младой Писистрат: он о брате

            Вспомнил, о брате своем Антилохе прекрасном, который

            Был умерщвлен лучезарной Денницы возлюбленным сыном.

            Вспомнив о брате, Атриду он бросил крылатое слово:

[190]   "Подлинно, царь Менелай, ты разумнее всех земнородных.

            Так говорит и отец престарелый наш Нестор, когда мы

            Дома в семейных беседах своих о тебе вспоминаем.

            Ныне ж послушайся, царь многоумный, меня; не люблю я

            Слез за вечерней трапезою - скоро подымется Эос,

[195]   В раннем тумане рожденная. Мне же отнюдь не противен

            Плач о возлюбленных мертвых, постигнутых общей судьбиной;

            Нам, земнородным страдальцам, одна здесь надежная почесть:

            Слезы с ланит и отрезанный локон волос на могиле.

            Брата утратил и я; не последний меж бранных аргивян

[200]   Был он; его ты, конечно, видал; а со мной никогда здесь

            Он не встречался; его я не знал; но от всех был отличен,

            Слышали мы, он и легкостью ног и отважностью в битвах".

            Царь Менелай златовласый ответствовал так Писистрату:

            "Друг, основательно то, что сказал ты; один лишь разумный

[205]   Муж и годами старейший тебя говорить так способен.

            Вижу из слов я твоих, что отца своего ты достойный

            Сын; без труда познается порода мужей, для которых

            Счастье и в браке и в племени их уготовал Кронион;

            Так постоянно и Нестору он золотые свивает

[210]   Годы, чтоб весело в доме своем он старел, окруженный

            Бодрой семьей сыновей, и разумных, и с копьями первых.

            Мы же, печаль отложив и отерши пролитые слезы,

            Снова начнем пировать; для умытия рук подадут нам

            Светлой воды, а наутро опять разговор с Телемахом

[215]   Я заведу, и окончим мы завтра начатое ныне".

            Так он сказал, и умыться им подал воды Асфалион,

            Спальник проворный царя Менелая, великого славой.

            Подняли руки они к предложенной им лакомой пище.

            Умная мысль пробудилась тогда в благородной Елене:

[220]   В чаши она круговые подлить вознамерилась соку,

            Гореусладного, миротворящего, сердцу забвенье

            Бедствий дающего; тот, кто вина выпивал, с благотворным

            Слитого соком, был весел весь день и не мог бы заплакать,

            Если б и мать и отца неожиданной смертью утратил,

[225]   Если б нечаянно брата лишился иль милого сына,

            Вдруг пред очами его пораженного бранною медью.

            Диева светлая дочь обладала тем соком чудесным;

            Щедро в Египте ее Полидамна, супруга Фоона,

            Им наделила; земля там богатообильная много

[230]   Злаков рождает и добрых, целебных, и злых, ядовитых;

            Каждый в народе там врач, превышающий знаньем глубоким

            Прочих людей, поелику там все из Пеанова рода.

            Соку в вино подмешав и вино разнести повелевши,

            Стала царица Елена беседовать снова с гостями:

[235]   "Царь Менелай благородный, питомец Зевеса, и все вы,

            Дети отцов знаменитых, различное людям различным,

            Злое и доброе, Дий посылает, все Дию возможно.

            Радуйтесь ныне, сидя за трапезой вечерней и сладким

            Сердце свое веселя разговором; а я о бывалом

[240]   Вам расскажу - хоть всего рассказать и припомнить нельзя мне,-

            Как Одиссей, непреклонный в бедах, подвизался, и что он,

            Дерзко-решительный муж, наконец, предпринял и исполнил

            В крае троянском, где много вы бед претерпели, ахейцы.

            Тело свое беспощадно иссекши бичом недостойным,

[245]   Рубищем бедным покрывши плеча, как невольник, вошел он

            В полный сияющих улиц народа враждебного город;

            Образ принявши чужой, он в разодранном платье казался

            Нищим, каким никогда меж ахеян его не видали.

            Так посреди он троян укрывался; без смысла, как дети,

[250]   Были они; я одна догадалася, кто он; вопросы

            Стала ему предлагать я- он хитро от них уклонился;

            Но когда, и омывши его и натерши елеем,

            Платье на плечи ему возложила я с клятвой великой

            Тайны его никому не открыть в Илионе враждебном

[255]   Прежде его возвращения в стан к кораблям крутобоким,

            Все мне о замысле хитром ахеян тогда рассказал он.

            Многих троян длинноострою медью меча умертвивши,

            Выведал в городе все он и в стан невредим возвратился.

            Многие вдовы троянские громко рыдали, в моем же

[260]   Сердце веселие было: давно уж стремилось в родную

            Землю оно, и давно я скорбела, виной Афродиты

            Вольно ушедшая в Трою из милого края отчизны,

            Где я покинула брачное ложе, и дочь, и супруга,

            Столь одаренного светлым умом и лица красотою".

[265]   Царь Менелай отвечал благородной царице Елене:

            "Истинно то, что, жена, рассказала ты нам о бывалом;

            Случай имел я узнать помышленья, поступки и нравы

            Многих людей благородных, и много земель посетил я,

            Но никогда и нигде мне досель человек, Одиссею,

[270]   Твердому в бедствиях мужу, подобный, еще не встречался.

            Вот что, могучий, он там, наконец, предпринял и исполнил,

            В чреве глубоком коня (где ахейцы избранные были

            Скрыты) погибельный ков и убийство врагам приготовив;

            К нам ты тогда подошла - по внушению злому, конечно,

[275]   Демона, дать замышлявшего славу враждебным троянам, -

            Вслед за тобою туда же пришел Деифоб благородный;

            Трижды громаду ты с ним обошла и, отвсюду ощупав

            Ребра ее, начала вызывать поименно аргивян,

            Голосу наших возлюбленных жен подражая искусно.

[280]   Мне ж с Диомедом и с бодрым царем Одиссеем, сокрытым

            В темной утробе громады, знакомые слышались звуки.

            Вдруг пробудилось желанье во мне и в Тидеевом сыне

            Выйти наружу иль громко тебе извнутри отозваться;

            Но Одиссей опрометчивых нас удержал; остальные ж,

[285]   В чреве коня притаяся, глубоко молчали ахейцы.

            Только один Антиклес на призыв твой подать порывался

            Голос; но царь Одиссей, многосильной рукою зажавши

            Рот безрассудному, тем от погибели всех нас избавил;

            С ним он боролся, пока не ушла ты по воле Афины".

[290]   Тут Менелаю сказал рассудительный сын Одиссеев:

            "Царь благородный Атрид, богоизбранный пастырь народов,

            Вдвое прискорбней, что он не избег от губящего рока;

            Было ли в пользу ему, что имел он железное сердце?..

            Время, однако, уж нам о постелях подумать, чтоб, сладко

[295]   В сон погрузившись, на них успокоить усталые члены".

            Так он сказал, и Елена велела немедля рабыням

            В сенях кровати поставить, постлать тюфяки на кровати,

            Пышнопурпурные сверху ковры положить, на ковры же

            Мягким покровом для тела косматые мантии бросить.

[300]    Факелы взявши, пошли из столовой рабыни; когда же

            Все приготовлено было гостям, проводил их глашатай;

            В сенях легли на постелях и скоро покойно заснули

            Сын Одиссеев и спутник его Писистрат благородный.

            Скоро во внутренней спальне заснул и Атрид златовласый,

[305]   Подле царицы Елены, покрытой одеждою длинной.

            Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;

            Ложе покинул и царь Менелай, вызыватель в сраженье;

            Платье надев, изощренный свой меч на плечо он повесил;

            После, подошвы красивые к светлым ногам привязавши,

[310]   Вышел из спальни, лицом лучезарному богу подобный.

            Сев к Телемаху, его он поздравствовал; после спросил он:

            "Что побудило тебя по хребту беспредельного моря

            В царственный град Лакедемон прибыть, Телемах благородный?

            Нужда какая? Своя иль народная? Правду скажи мне".

[315]   Сын Одиссеев возлюбленный так отвечал Менелаю:

            "Царь многославный, Атрид, богоизбранный пастырь народов,

            Здесь я затем, чтоб узнать от тебя о судьбе Одиссея.

            Гибнет мое достоянье, мои разоряются земли,

            Дом мой во власти грабителей жадных, безжалостно бьющих

[320]   Мелкий наш скот и быков криворогих и медленноходных;

            Мать Пенелопу они сватовством неотступным терзают.

            Я же колена твои обнимаю, чтоб ты благосклонно

            Участь отца моего мне открыл, объявив, что своими

            Видел глазами иль что от какого случайно услышал

[325]   Странника. Матерью был он рожден на беды и на горе.

            Ты же, меня не щадя и из жалости слов не смягчая,

            Все расскажи мне подробно, чему ты был сам очевидец.

            Если же чем для тебя мой отец Одиссей благородный,

            Словом ли, делом ли, мог быть полезен в те дни, как с тобою

[330]   B Трое он был, где столь много вы бед претерпели, ахейцы,

            Вспомни об этом теперь и поистине все расскажи мне".

            С гневом великим воскликнул Атрид Менелай златовласый:

            "О, безрассудные! Мужа могучего брачное ложе,

            Сами бессильные, мыслят они захватить произвольно!

[335]   Если бы в темном лесу у великого льва в логовище

            Лань однодневных, сосущих птенцов положила, сама же

            Стала б по горным лесам, по глубоким, травою обильным

            Долам бродить и обратно бы лев прибежал в логовище-

            Разом бы страшная участь птенцов беспомощных постигла;

[340]   Страшная участь постигнет и их от руки Одиссея.

            Если б, - о Дий громовержец! о Феб Аполлон! о Афина! -

            В виде таком, как в Лесбосе, обильно людьми населенном,

            Где, с силачом Филомиледом выступив в бой рукопашный,

            Он опрокинул врага на великую радость ахейцам, -

[345]   Если бы в виде таком женихам Одиссей вдруг явился,

            Сделался б брак им, судьбой неизбежной постигнутым, горек.

            То же, о чем ты, меня вопрошая, услышать желаешь,

            Я расскажу откровенно, и мною обманут не будешь;

            Что самому возвестил мне морской проницательный старец,

[350]   То и тебе я открою, чтоб мог ты всю истину ведать.

            Все еще боги в отечество милое мне из Египта

            Путь заграждали: обещанной я не свершил гекатомбы;

            Боги же требуют строго, чтоб были мы верны обетам.

            На море шумно-широком находится остров, лежащий

[355]   Против Египта; его именуют там жители Фарос;

            Он от брегов на таком расстоянье, какое удобно

            В день с благовеющим ветром попутным корабль пробегает.

            Пристань находится верная там, из которой большие

            В море выходят суда, запасенные темной водою.

[360]   Двадцать там дней я промедлил по воле богов, и ни разу

            С берега мне не подул благосклонный отплытию ветер,

            Спутник желанный пловцам по хребту многоводного моря.

            Мы уж истратили все путевые запасы и люди

            Бодрость теряли, как, сжалясь над нами, спасла нас богиня,

[365]   Хитрого старца морского цветущая дочь Эйдофея.

            Сердцем она преклонилась ко мне, повстречавшись со мною,

            Шедшим печально стезей одинокой, товарищей бросив:

            Розно бродили они по зыбучему взморью и рыбу

            Остросогбенными крючьями удили - голод терзал их.

[370]   С ласковым видом ко мне подошедши, сказала богиня:

            "Что же ты, странник? Дитя ль неразумное? Сердцем ли робок?

            Лень ли тобой овладела? Иль сам ты своим веселишься

            Горем, что долго так медлишь на острове нашем, не зная,

            Что предпринять, и сопутников всех повергая в унылость?"

[375]   Так говорила богиня, и так, отвечая, сказал я:

            "Кто б ни была ты, богиня, всю правду тебе я открою:

            Нехотя здесь я в бездействии медлю; быть может, нанес я

            Чем оскорбленье богам, беспредельного неба владыкам.

            Ты же скажи мне (всё ведать должны вы, могучие боги),

[380]   Kто из бессмертных, меня оковав, запретил мне возвратный

            Путь по хребту многоводного, рыбообильного моря?"

            Так вопросил я, и так, отвечая, сказала богиня:

            "Все объявлю откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать;

            Здесь пребывает издавна морской проницательный старец,

[385]   Равный бессмертным Протей, египтянин, изведавший моря

            Все глубины и царя Посейдона державе подвластный;

            Он, говорят, мой отец, от которого я родилася.

            Если б какое ты средство нашел овладеть им внезапно,

            Все б он открыл: и дорогу, и долог ли путь, и успешно ль

[390]   Рыбообильного моря путем ты домой возвратишься?

            Если ж захочешь, божественный, скажет тебе и о том он,

            Что у тебя и худого и доброго дома случилось

            С тех пор, как странствуешь ты по морям бесприютно-пустынным".

            Так говорила богиня, и так, отвечая, сказал я:

[395]   "Нас ты сама научи овладеть хитромысленным старцем

            Так, чтоб не мог наперед он намеренье наше проникнуть:

            Трудно весьма одолеть человеку могучего бога".

            Так говорил я, и так, отвечая, сказала богиня:

            "Все объявлю откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать;

[400]   Здесь ежедневно, лишь Гелиос неба пройдет половину,

            В веянье ветра, с великим волнением темныя влаги,

            Вод глубину покидает морской проницательный старец;

            Вышед из волн, отдыхать он ложится в пещере глубокой;

            Вкруг тюлени хвостоногие, дети младой Алосидны,

[405]   Стаей ложатся, и спят, и, покрытые тиной соленой,

            Смрад отвратительный моря на всю разливают окрестность.

            Только что явится Эос, я место найду, где удобно

            Спрячешься ты посреди тюленей; но товарищам сильным

            Трем повели за собою прийти с кораблей крутобоких.

[410]   Я же тебе расскажу о волшебствах коварного старца:

            Прежде всего тюленей он считать и осматривать станет;

            Их осмотрев и сочтя по пяти, напоследок и сам он

            Ляжет меж ними, как пастырь меж стада, и в сон погрузится.

            Вы же, увидя, что лег и что в сон погрузился он, силы

[415]   Все соберите и им овладейте; жестоко начнет он

            Биться и рваться - из рук вы его не пускайте; тогда он

            Разные виды начнет принимать и являться вам станет

            Всем, что ползет по земле, и водою, и пламенем жгучим;

            Вы ж, не робея, тем крепче его, тем сильнее держите.

[420]   Но, как скоро тебе человеческий голос подаст он,

            Снова принявши тот образ, в каком он заснул, - вы немедля

            Бросьте его; и тогда, благородному старцу свободу

            Давши, спроси ты, какой из богов раздражен и успешно ль

            Рыбообильного моря путем ты домой возвратишься?"

[425]   Кончив, она погрузилась в морское глубокое лоно.

            Я же пошел к кораблям, на песке неподвижно стоявшим,

            Многими, сердце мое волновавшими, мыслями полный;

            К морю пришед и к моим кораблям, на вечернюю пищу

            Собрал людей я; божественно-темная ночь наступила;

[430]   Все мы заснули под говором волн, ударяющих в берег.

            Встала из мрака младая с перстами багряными Эос;

            Вдоль по отлогому влажно-песчаному брегу, с молитвой

            Прежде колена склонив пред богами, пошел я; со мною

            Были три спутника сильных, на всякое дело отважных.

[435]   Тою порой, погрузившись в глубокое море, четыре

            Кожи тюленьи из вод принесла нам богиня; недавно

            Содраны были они. Чтоб отца обмануть, на песчаном

            Береге ямы она приготовила нам и сидела,

            Нас ожидая. Немедля все четверо к ней подошли мы.

[440]   В ямы уклавши и кожами сверху покрыв нас, богиня

            Там повелела нам ждать, притаясь; нестерпимо нас мучил

            Смрад тюленей, напитавшихся горечью влаги соленой,

            Сносно ль меж чудами моря живому лежать человеку?

            Но Эйдофея беде помогла и страдание наше

[445]   Кончила, ноздри амброзией нам благовонной помазав:

            Был во мгновение запах чудовищ морских уничтожен.

            Целое утро с мучительной мы пролежали тоскою.

            Стаею вышли из вод, наконец, тюлени и рядами

            Друг подле друга вдоль шумного берега все улеглися.

[450]   В полдень же с моря поднялся и старец. Своих тюленей он

            Жирных увидя, пошел к ним, и начал считать их, и первых

            Счел меж своими подводными чудами нас, не проникнув

            Тайного кова; и сам напоследок меж ними улегся.

            Кинувшись с криком на сонного, сильной рукою все вместе

[455]   Мы обхватили его; но старик не забыл чародейства;

            Вдруг он в свирепого с гривой огромною льва обратился;

            После предстал нам драконом, пантерою, вепрем великим,

            Быстротекучей водою и деревом густовершинным;

            Мы, не робея, тем крепче его, тем упорней держали.

[460]   Он напоследок, увидя, что все чародейства напрасны,

            Сделался тих и ко мне, наконец, обратился с вопросом:

            "Кто из бессмертных тебе указал, Менелай благородный,

            Средство обманом меня пересилить? Чего ты желаешь?"

            Так он спросил у меня, и, ему отвечая, сказал я:

[465]   "Старец, тебе уж известно (зачем притворяться?), что медлю

            Здесь я давно поневоле, не зная, на что мне решиться,

            Сердцем тревожась и спутников всех повергая в унылость.

            Лучше скажи мне (всё ведать должны вы, могучие боги),

            Кто из бессмертных, меня оковав, запретил мне возвратный

[470]   Путь по хребту многоводного, рыбообильного моря?"

            Так у него я спросил, и, ответствуя, так мне сказал он:

            "Должен бы Зевсу владыке и прочим богам гекатомбу

            Ты, с кораблями пускаяся в путь, совершить, чтоб скорее,

            Темное море измерив, в отчизну свою возвратиться.

[475]   Знай, что тебе суждено не видать ни возлюбленных ближних

            В светлом жилище своем, ни желанного края отчизны

            Прежде, пока ты к бегущему с неба потоку Египту

            Вновь не придешь и обещанной там не свершишь гекатомбы

            Зевсу и прочим богам, беспредельного неба владыкам.

[480]   Иначе боги увидеть отчизну тебе не дозволят".

            Так он сказал, и во мне растерзалося милое сердце:

            Было мне страшно, предавшись тревогам туманного моря,

            Вновь продолжительно-трудным путем возвращаться в Египет.

            Так напоследок, ответствуя, хитрому старцу сказал я:

[485]   "Что повелел ты, божественный старец, то все я исполню;

            Ты же теперь объяви, ничего от меня не скрывая:

            Все ль в кораблях невредимы ахейцы, с которыми в Трое

            Мы разлучилися, Нестор и я, возвратились в отчизну?

            Кто злополучный из них на дороге погиб с кораблями?

[490]   Кто на руках у друзей, перенесши тревоги, скончался?"

            Так я спросил у него, и, ответствуя, так мне сказал он:

            "Царь Менелай! Не к добру ты меня вопрошаешь, и лучше б

            Было тебе и не знать и меня не расспрашивать: горько

            Плакать ты будешь, когда обо всем расскажу я подробно.

[495]   Многих уж нет; но и живы осталися многие; двум лишь

            Только вождям меднолатных аргивян домой возвратиться

            Смерть запретила (кто пал на сраженье, то ведаешь сам ты);

            Третий живой средь пустынного моря в неволе крушится.

            С длинновесельными в бурю морскую погиб кораблями

[500]   Сын Оилеев Аякс; Посейдон их к великой Гирейской

            Бросил скале; самого же Аякса из вод он исторгнул;

            Спасся б от гибели он вопреки раздраженной Афине,

            Если б в безумстве изречь не дерзнул святотатного слова:

            Он похвалился, что против богов избежит потопленья.

[505]   Дерзкое слово царем Посейдоном услышано было;

            Сильной рукой он во гневе схватил свой ужасный трезубец,

            Им по Гирейской ударил скале, и скала раздвоилась;

            Часть устояла: кусками рассыпавшись, в море другая

            Рухнула вместе с висевшим на ней святотатным Аяксом;

[510]   С нею и он погрузился в широкошумящее море;

            Так он погиб, злополучный, упившись соленою влагой.

            Брат твой сначала судьбы избежал: невредимо ко брегу

            Он с кораблями достиг, сохраненный владычицей Герой.

            Но тогда, как в виду неприступных утесов Малеи

[515]   Был он, внезапно воздвигнулась буря, и рыбообильным

            Морем его, вопиющего жалобно, к крайним пределам

            Области бросило той, где Фиест обитал и где после

            Царское было жилище Фиестова сына, Эгиста.

            Скоро, однако, опять успокоилось море, и боги

[520]   Ветер попутный им дали: в отечество их проводил он.

            Радостно вождь Агамемнон ступил на родительский берег.

            Стал целовать он отечество милое; снова увидя

            Землю желанную, пролил обильно он теплые слезы.

            Но издалека с подзорной стоянки увидел Атрида

[525]   Сторож, Эгистом поставленный (злое замысля, ему он

            Дать обещал два таланта); и там наблюдал он уж целый

            Год, чтоб Атрид не застал их врасплох, возвратяся внезапно.

            С вестью о нем роковой побежал он в жилище Эгиста.

            Ков смертоносный тогда хитроумный Эгист приготовил:

[530]   Двадцать отважных мужей из народа немедля он выбрав,

            Скрыл их близ дома, где был приготовлен обед изобильный;

            Взяв колесницы с конями, к царю он Атриду навстречу

            С ласковым зовом пошел, замышляя недоброе в сердце;

            Введши его, подозрению чуждого, в дом, на веселом

[535]   Пире его он убил, как быка убивают при яслях;

            Люди, с Атридом пришедшие, все до единого пали,

            Но и Эгистовы с ними сообщники также погибли".

            Так он сказал, и во мне растерзалося милое сердце:

            Горько заплакав, упал я на землю; мне стала противна

[540]   Жизнь, и на солнечный свет поглядеть не хотел я, и долго

            Плакал, и долго лежал на земле, безутешно рыдая.

            Но напоследок сказал мне морской проницательный старец:

            "Царь Менелай, сокрушать столь жестоко себя ты не должен;

            Слезы твои ничему не помогут: а лучше подумай,

[545]   Как бы тебе самому возвратиться скорее в отчизну.

            Или застанешь его ты живого, иль будет Орестом

            Он уж убит; ты тогда подоспеешь к его погребенью".

            Так он сказал, ободрился мой дух, и могучее снова

            Сердце мое, несмотря на великую скорбь, оживилось.

[550]   Голос возвысив, я бросил Протею крылатое слово:

            "Знаю теперь о двоих; объяви же, кто третий, который,

            Морем объятый, живой, говоришь ты, в неволе крушится?

            Или уж нет и его? Сколь ни горько, но слушать готов я".

            Так я Протея спросил, и, ответствуя, так мне сказал он:

[555]   "Это Лаэртов божественный сын, обладатель Итаки.

            Видел его я на острове, льющего слезы обильно

            В светлом жилище Калипсо, богини богинь, произвольно

            Им овладевшей; и путь для него уничтожен возвратный:

            Нет корабля, ни людей мореходных, с которыми мог бы

[560]   Он безопасно пройти по хребту многоводного моря.

            Но для тебя, Менелай, приготовили боги иное:

            Ты не умрешь и не встретишь судьбы в многоконном Аргосе;

            Ты за пределы земли, на поля Елисейские будешь

            Послан богами- туда, где живет Радамант златовласый

[565]  (Где пробегают светло беспечальные дни человека,

            Где ни метелей, ни ливней, ни хладов зимы не бывает,

            Где сладкошумно летающий веет Зефир, Океаном

            С легкой прохладой туда посылаемый людям блаженным),

            Ибо супруг ты Елены и зять громовержца Зевеса".

[570]   Так он сказав, погрузился в морское глубокое лоно.

            Я же с друзьями отважными вновь к кораблям возвратился,

            Многими, сердце мое волновавшими, мыслями полный;

            К морю пришед и к моим кораблям, на вечернюю пищу

            Собрал людей я; божественно-темная ночь наступила;

[575]   Все мы заснули под говором волн, ударяющих в берег.

            Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;

            Сдвинули с берега мы корабли на священное море;

            Мачты подняв и развив паруса, на судах собралися

            Все мореходные люди и, севши у весел на лавках,

[580]   Разом могучими веслами вспенили темные воды.

            Снова направил к бегущему с неба потоку Египту

            Я корабли и успешно на бреге его совершил гекатомбу;

            После ж, когда примирил я богов, совершив гекатомбу,

            Холм гробовой Агамемнону брату на вечную память

[585]   Там я насыпал; и поплыли мы, и послали попутный

            Ветер нам боги; в отечество милое нас проводил он.

            Ты ж, Телемах, у меня погостишь и отсель не поедешь

            Прежде, пока не свершится одиннадцать дней иль двенадцать;

            После тебя отпущу с дорогими подарками; дам я

[590]   Трех быстроногих коней с колесницей блестящей и с ними

            Редкой работы кувшин, из которого будешь вседневно

            Ты, поминая меня, пред богами творить возлиянье". -

            "Царь Менелай, - отвечал рассудительный сын Одиссеев.-

            Долго меня не держи, тороплюся домой я безмерно;

[595]   Здесь у тебя я с великою радостью мог бы и целый

            Год провести, не подумав в отчизну к родным возвратиться,

            Так несказанно твои разговоры и речи пленяют

            Душу мою; но сопутники в Пилосе ждут с нетерпеньем

            Ныне меня: ты ж, напротив, желаешь, чтоб здесь я промедлил.

[600]   Дай мне в подарок такое, что мог бы удобно хранить я

            Дома; коней же в Итаку мне взять невозможно: оставь их

            Здесь утешеньем себе самому; ты владеешь землею

            Тучных равнин, где родится обильно и лотос и галгант

            С яркой пшеницей, и полбой, и густо цветущим ячменем.

[605]   Мы ж ни широких полей, ни лугов не имеем в Итаке;

            Горные пажити наши для коз, не для коней привольны;

            Редко лугами богат и коням легконогим приютен

            Остров, объятый волнами; Итака же менее прочих".

            Он замолчал. Улыбнулся Атрид, вызыватель в сраженье;

[610]   Ласково щеки ему потрепавши рукою, сказал он:

            "Вижу из слов я твоих, что твоя благородна порода,

            Сын мой; но вместо коней я могу подарить и другое,

            Это легко мне; из многих сокровищ, которыми дом мой

            Полон, я самое редкое, лучшее выберу ныне;

[615]   Дам пировую кратеру богатую; эта кратера

            Вся из сребра, но края золотые, искусной работы

            Бога Гефеста; ее подарил мне Федим благородный,

            Царь сидонян, в то время, когда, возвращаясь в отчизну,

            В доме его я гостил, и ее от меня ты получишь".

[620]   Так говорили о многом они, беседуя сладко.

            В доме царя собралися тем временем званые гости,

            Коз и овец приведя и вина дорогого принесши

            (Хлеб же прислали их жены, ходящие в светлых повязках).

            Так все готовилось к пиру в высоких палатах Атрида.

[625]   Тою порой женихи в Одиссеевом доме бросаньем

            Дисков и дротиков острых себя забавляли, собравшись

            Все на мощеном дворе, где бывали их буйные игры.

            Но Антиной с Евримахом прекрасным сидели особо,

            Прочих вожди, перед всеми отличные мужеской силой.

[630]   Фрониев сын Ноемон, подошед к ним, сидевшим особо,

            Слово такое сказал, обратясь к Антиною с вопросом:

            "Может ли кто мне из вас, Антиной, объявить, иль не может,

            Скоро ль назад Телемах из песчаного Пилоса будет?

            Взят у меня им корабль - самому мне он надобен ныне:

[635]   Плыть мне в Элиду широкополянную нужно; двенадцать

            Там у меня кобылиц и табун лошаков работящих;

            Дикие все; я хотел бы поймать одного, чтоб объездить".

            Так он сказал; женихи изумились; взойти не могло им

            В мысли, чтоб был он в Нелеевом Пилосе; мнили, напротив,

[640]   Все, что ушел он иль в поле к стадам, иль к своим свинопасам.

            Строго тогда Антиной, сын Евпейтов, спросил Ноемона:

            "Все объяви нам по правде: когда он уехал? Какие

            Были с ним люди? Свободные ль, взятые им из народа?

            Или наемники? Или рабы? Как успел он то сделать?

[645]   Также скажи откровенно, чтоб истину ведать могли мы:

            Силою ль взял у тебя он корабль быстроходный, иль сам ты

            Отдал его произвольно, как скоро о том попросил он?"

            Фрониев сын Ноемон, отвечая, сказал Антиною:

            "Отдал я сам произвольно, и всякий другой поступил бы

[650]   Так же, когда бы к нему обратился такой огорченный

            С просьбою муж - ни один бы ему отказать не помыслил.

            Люди ж, им взятые, все молодые, из самых отличных

            Выбраны граждан; и их предводителем был, я заметил,

            Ментор иль кто из бессмертных, облекшийся в Менторов образ:

[655]   Ибо я был изумлен несказанно - божественный Ментор

            Встретился здесь мне вчера, хоть и сел на корабль он с другими".

            Так он сказавши, пошел, чтоб к родителю в дом возвратиться.

            Но Антиной с Евримахом исполнены были тревоги;

            Бросив игру, женихи собралися и сели кругом их.

[660]   К ним обратяся, сказал Антиной, сын Евпейтов, кипящий

            Гневом, - и грудь у него подымалась, теснимая черной

            Злобой, и очи его, как огонь пламенеющий, рдели:

            "Горе нам! Дело великое сделал, так смело пустившись

            В путь, Телемах; от него мы подобной отваги не ждали:

[665]   Нам вопреки, он, ребенок, отсюда ушел самовольно,

            Прочный добывши корабль и отличнейших взяв из народа.

            Будет вперед нам и зло и беда от него. Но погибни

            Сам от Зевеса он прежде, чем бедствие наше созреет!

            Вы ж мне корабль с двадцатью снарядите гребцами, чтоб мог я,

[670]   В море за ним устремившись, его на возвратной дороге

            Между Итакой и Замом крутым подстеречь, чтоб в погибель

            Плаванье вслед за отцом для него самого обратилось".

            Так он сказал, изъявили свое одобренье другие.

            Вставши, все вместе они возвратилися в дом Одиссеев.

[675]   Но Пенелопа недолго в незнанье осталась о хитром

            Буйных ее женихов заговоре на жизнь Телемаха;

            Все ей Медонт, благородный глашатай, открыл: недалеко

            Был он, когда совещались они, и подслушал их речи.

            С вестью немедленно он по дворцу побежал к Пенелопе.

[680]   Встретив его на пороге своем; Пенелопа спросила:

            "С чем ты, Медонт, женихами сюда благородными прислан?

            С тем ли, чтоб мне объявить, что рабыням царя Одиссея

            Должно, оставив работы, обед им скорей приготовить?

            О, когда бы они от меня отступились! Когда бы

[685]   Это их пиршество было последним в обители нашей!

            Вы, разорители нашего дома, губящие жадно

            Все достояние в нем Телемахово, или ни разу

            В детских вам летах от ваших разумных отцов не случалось

            Слышать, каков Одиссей был в своем обхождении с ними,

[690]   Как никому не нанес он ни словом, ни делом обиды

            В целом народе; хотя многосильным царям и обычно

            Тех из людей земнородных любить, а других ненавидеть,

            Но от него не видал оскорбленья никто из живущих.

            Здесь же лишь ваше бесстыдство, лишь буйные ваши поступки

[695]   Видны; а быть за добро благодарными вам неуместно".

            Умные мысли имея, Медонт отвечал Пенелопе:

            "О царица, когда бы лишь в этом все зло заключалось!

            Но женихи величайшей, ужаснейшей нам угрожают

            Ныне бедой - да успеха не даст им Зевес громовержец!

[700]   Острым мечом замышляют они умертвить Телемаха,

            Выждав его на возвратном пути: о родителе сведать

            Поплыл он в Пилос божественный, в царственный град Лакедемон".

            Так он сказал; задрожали колена и сердце у бедной

            Матери; долго была бессловесна она, и слезами

[705]   Очи ее затмевались, и ей не покорствовал голос.

            С духом собравшись, она, наконец, отвечая, сказала:

            "Что удалиться, Медонт, побудило дитя мое? Нужно ль

            Было вверяться ему кораблям, водяными конями

            Быстро носящим людей мореходных по влаге пространной?

[710]   Иль захотел он, чтоб в людях и имя его истребилось?"

            Выслушав слово ее, благородный Медонт отвечал ей:

            "Мне неизвестно, внушенью ль он бога последовал, сам ли

            В сердце отплытие в Пилос замыслил, чтоб сведать, в какую

            Землю родитель судьбиною брошен и что претерпел он".

[715]   Кончив, разумный Медонт удалился из царского дома.

            Сердцегубящее горе объяло царицу; остаться

            Доле на стуле она не могла; хоть и много их было

            В светлых покоях ее, но она на пороге сидела,

            Жалобно плача. С рыданьем к ней собралися рабыни,

[720]   Сколько их ни было в царском жилище и юных и старых.

            Сильно скорбя посреди их, сказала им так Пенелопа:

            "Слушайте, милые; дал мне печали Зевес Олимпиец

            Более всех, на земле современно со мною рожденных;

            Прежде погиб мой супруг, одаренный могуществом львиным,

[725]   Всякой высокою доблестью в сонме данаев отличный,

            Столь преисполнивший славой своей и Элладу и Аргос.

            Ныне ж и милый мой сын не со мною; бесславно умчали

            Бури отсюда его, и о том я не сведала прежде;

            О вы, безумные, как ни одной, ни одной не пришло вам

[730]   Вовремя в мысли меня разбудить? А, конечно, уж знали

            Все вы, что он собрался в корабле удалиться отсюда.

            О, для чего не сказал мне никто, что отплыть он замыслил!

            Или тогда б, отложивши отъезд, он остался со мною,

            Или сама б я осталася мертвою в этом жилище.

[735]   Но позовите скорее ко мне старика Долиона;

            Верный слуга он; в приданое дан мне отцом и усердно

            Смотрит за садом моим плодоносным. К Лаэрту немедля

            Должен пойти он и, сев близ него, о случившемся ныне

            Старцу сказать; и Лаэрт, все разумно обдумав, быть может,

[740]   С плачем предстанет народу, который губить допускает

            Внука его, Одиссеева богоподобного сына".

            Тут Евриклея, усердная няня, сказала царице:

            "Свет наш царица, казнить ли меня беспощадною медью

            Ты повелишь, иль помилуешь, я ничего не сокрою.

[745]   Было известно мне все; по его повеленью дала я

            Хлеб и вино на дорогу; с меня же великую клятву

            Взял он: молчать до двенадцати дней, иль пока ты не спросишь,

            Где он, сама, иль другой кто отъезда его не откроет.

            Свежесть лица твоего, он боялся, от плача поблекнет.

[750]   Ты же, царица, омывшись и чистой облекшись одеждой,

            Вместе с рабынями в верхний покой свой пойди и молитву

            Там сотвори перед дочерью Зевса эгидодержавца;

            Ею, конечно, он будет спасен от грозящия смерти.

            Но не печаль старика, уж печального; вечные боги,

[755]   Думаю я, не совсем отвратились еще от потомков

            Аркесиада; и род их всегда обладателем будет

            Царского дома, и нив, и полей плодоносных в Итаке".

            Так Евриклея сказала; утихла печаль, осушились

            Слезы царицы. Омывшись и чистой облекшись одеждой,

[760]   Вместе с рабынями в верхний покой свой пошла Пенелопа.

            Чашу наполнив ячменем, она возгласила к Афине:

            "Дочь непорочная Зевса эгидодержавца, Афина,

            Если когда Одиссей благородный в сем доме обильно

            Тучные бедра быков и овец сожигал пред тобою,

[765]   Вспомни об этом теперь и спаси Одиссеева сына,

            Козни моих женихов злонамеренных ныне разрушив".

            Так помолилась она, и не втуне осталась молитва.

            Тою порой женихи в потемневшей палате шумели.

            Так говорили иные из них, безрассудно надменных:

[770]   "Верно, теперь многославная наша царица готовит

            Свадьбу, не мысля о том, что от нас приготовлено сыну".

            Так говорили они, не предвидя того, что и всем им

            Было готово. Созвав их, сказал Антиной, негодуя:

            "Буйные люди, советую вам от таких неразумных

[775]   Слов воздержаться, чтоб кто-нибудь здесь разгласить их не вздумал.

            Лучше, отсель удаляся в молчанье, исполним на деле

            То, что теперь на совете согласном своем положили".

            Выбрав отважнейших двадцать мужей из народа, поспешно

            С ними пошел к кораблям он, стоявшим на бреге песчаном.

[780]   Сдвинув с песчаного брега корабль на глубокое море,

            Мачту они утвердили на нем, все уладили снасти,

            В крепкоременные петли просунули длинные весла,

            Должным порядком потом паруса натянули. Когда же

            Смелые слуги с оружием их собралися, все вместе,

[785]   Сев на корабль и его отведя на открытое взморье,

            Ужинать стали они в ожиданье пришествия ночи.

            Той порою в высоком покое своем Пенелопа

            Грустно лежала одна, ни еды, ни питья не вкушавши,

            Мыслью о том лишь тревожась, спасется ли сын беспорочный,

[790]   Или погибнет, сраженный рукою убийц вероломных?

            Словно как лев, окружаемый мало-помалу стрелками,

            С трепетом видит, что скоро их цепью он будет обхвачен,

            Так от своих размышлений она трепетала. Но мирный

            Сон прилетел и ее улелеял, и все в ней утихло.

[795]   Добрая мысль пробудилась тогда в благосклонной Палладе:

            Призрак она сотворила, имевший наружность прекрасной

            Дочери старца Икария, светлой Ифтимы, с которой

            Царь фессалийския Феры, могучий Евмел, сочетался.

            В дом Одиссеев послала тот призрак Афина, дабы он

[800]   Там, подошед к погруженной в печаль Пенелопе, ей слезы

            Легкой рукою отер и ее утолил сокрушенье.

            В спальню проникнул, ремня у задвижки не тронув, бесплотный

            Призрак, подкрался и, став над ее головою, промолвил:

            "Спишь ли, сестра Пенелопа? Тоскует ли милое сердце?

[805]   Боги, живущие легкою жизнью, тебе запрещают

            Плакать и сетовать: твой Телемах невредим возвратится

            Скоро к тебе; он богов никакой не прогневал виною".

            Мнимой сестре Пенелопа разумная так отвечала,

            Полная сладкой дремоты в безмолвных вратах сновидений:

[810]   "Друг мой, сестра, как пришла ты сюда? Ты доныне так редко

            Нас посещала, в далеком отсюда краю обитая.

            Как же ты хочешь, чтоб я перестала скорбеть и крушиться,

            Горе, объявшее дух мой и сердце мое, позабывши?

            Прежде погиб мой супруг, одаренный могуществом львиным,

[815]   Всякой высокою доблестью в сонме данаев отличный,

            Столь преисполнивший славой своей и Элладу и Аргос;

            Ныне ж и милый мой сын не со мной: он отважился в море,

            Отрок, нужды не видавший, с людьми говорить не обыкший.

            Боле о нем я крушуся теперь, чем о бедном супруге;

[820]   Сердце дрожит за него, чтоб беды с ним какой не случилось

            На море злом иль в чужой стороне у чужого народа.

            Здесь же враждебные люди его стерегут, приготовив

            В мыслях погибель ему на возвратной дороге в отчизну".

            Темный призрак, ответствуя, так прошептал Пенелопе:

[825]   "Будь же спокойна и сердца не мучь, безрассудно тревожась

            Спутница есть у него и такая, которой бы всякий

            Смертный с надеждою вверил себя - для нее все возможно, -

            Дочь громовержца Афина сама. О тебе сожалея,

            Доброю вестью твой дух ободрить мне велела богиня".

 

Джон Флаксман. Афина говорит Пенелопе о возвращении Телемаха

 Джон Флаксман. Афина говорит Пенелопе о возвращении Телемаха

[830]   Мнимой сестре Пенелопа разумная так отвечала:

            "Если ты вправду богиня и слышала голос богини,

            То, умоляю, открой и его мне печальную участь.

            Где он, злосчастный? Еще ли он видит сияние солнца?

            Или его уж не стало и в область Аида сошел он?"

[835]   Темный призрак, ответствуя, так прошептал Пенелопе:

            "Я ничего не могу объявить о судьбе Одиссея;

            Жив ли, погиб ли, сказать мне нельзя: пусторечие вредно".

            Призрак тогда, сквозь замочную скважину двери провеяв

            Воздухом легким, пропал. Пробудяся от сна, Пенелопа

[840]   Ложе покинула; сердцем она ожила, поелику

            Явно в глубокую полночь предстал ей пророческий образ.

            Тою порой женихи в корабле водяною дорогой

            Шли, неизбежную мысленно смерть Телемаху готовя.

            Есть на равнине соленого моря утесистый остров

[845]   Между Итакой и Замом гористым; его именуют

            Астером; он невелик; корабли там приютная пристань

            С двух берегов принимает. Там стали на страже ахейцы.

 

 Примечания к Песни Четвёртой:

Стих 5. Сын губителя ратей Пелида – Неоптолем.

Стих 27. Племя Дия – то есть потомки Зевса и, следовательно, царского рода: цари любили вести свой род от богов.

Стих 232. …там все из Пеанова рода. – Египтяне славятся знанием трав, потому что все они – потомки Пеана, гомеровского бога врачевания.

Стих 246. Город - Троя.

Стих 365. Хитрого старца морского – то есть Протея.

Стихи 368-369. …и рыбу… крючьями удили – голод терзал их. – Гомеровские герои питаются исключительно мясом, употребляя в пищу рыбу лишь в случае голода; поэтому писатели в эпоху поздней античности, когда рыба считалась особым лакомством, ссылались на героев Гомера, как на пример воздержанности.

Стих 477. …бегущему с неба потоку Египту – Нилу, питаемому дождями.

Стих 517. Области… где Фиест обитал – остров Кифера; излагаемый здесь вариант мифа об убийстве Агамемнона отличается от варианта, согласно которому в преступлении принимала участие Клитемнестра.

Стих 569. Зять громовержца Зевеса.Елена, жена Менелая, была дочерью спартанской царицы Леды и Зевса, соединившегося с ней в образе лебедя.

Стих 751. …в верхний покой свой – то есть в женскую половину дома, так называемый «гинекей», который обычно помещался наверху.

Стих 756. Аркесиад – Лаэрт, сын Аркесия.

 

 

Комментарии  

#Люси12.12.2011 17:45
( а по русски нельзя? :zzz
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
#Admin13.12.2011 01:04
По-русски о приключениях Одиссея можно почитать в перессказе. Начать нужно со статьи Роль Одиссея в Троянской войне и читать статьи в хронолгическом порядке. У Гомера в "Одиссее" хронология перепутана.
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать