Я попыталась привести мысли в порядок и приняла решение собрать чемоданы и завтра же улететь в Рим, где меня ждали другие роли, в частности съемки для киностудии «Коламбия». Пытаясь успокоиться, убеждая себя, что я не могу играть Анжелику, думая об образе евразийки, я начала паковать вещи и провела бурную ночь. Наутро я все еще собирала чемоданы, пребывая при этом в полной растерянности. Я была печальна, но не подавлена и продолжала мечтать об Анжелике, ничуть не виня ссбя в учиненном скандале, но сожалея о потерянной роли — следствии моей импульсивности. Вторую ночь я провела так же бурно, как и первую.
На следующий день, когда я уже собиралась ехать в аэропорт, оставляя квартиру и покидая мужа, которого практически не видела в течение двух дней, раздался звонок от моего итальянского агента. Он сообщил мне, что Ричард Брукс подтвердил, что я приглашена на участие в съемках фильма «Лорд Джим» («Lord Jim») по сценарию Джозефа Конрада, причем с такими партнерами, как Питер О’Тул, Курт Юргенс и Джейме Мейсон. Мысль о съемках с Питером, которого я обожала, заранее восхищала меня. Мы познакомились на съемках фильма «Лоуренс Аравийский» («Lawrence d’Arabic»), когда я жила на Красном морс, на яхте голливудского продюсера Сэма Шпигеля. Я согласилась.
Едва я положила трубку, как телефон зазвонил снова. То был Клод Бурийо, который громким счастливым голосом прокричал, что меня официально приглашают на роль Анжелики. Я заставила его повторить это два раза, три, четыре. Сначала я подумала, что он шутит. Невозможно поверить, что киностудия после такого скандала выбрала для этой роли меня. Я не хотела верить своим ушам. Он еще раз это повторил — два, три раза и наконец убедил, что это правда. Он объяснил, что моя вспышка гнева была запечатлена на камеру, потом пленку проявили, и при просмотре специалисты киностудии были поражены моей пронзительной искренностью, и не без причины. Я показала им, что мне не занимать ни дерзости, ни темперамента. По словам Клода, их выбор был единодушен. Но главное, что авторы книг, Анн и Серж Голон, которые по контракту могут и должны высказать свое мнение по поводу выборы актрисы, были восхищены мной и не хотели ничего менять. Именно я должна стать Анжеликой. Я, и никто другой. Поиски были продолжительными, но привели к прекрасному результату. У маркизы появились лицо и имя. Они сочли меня хорошенькой, и меня это не печалило. Важнее другое: они считали, что существует полная близость между моей личностью и характером героини. Что касается устроенного мной скандала, то здесь не было ничего заранее просчитанного или сфабрикованного, и они поняли, что я смогу довести эту роль до победного конца. Какой-то карлик потом написал в одной газете, что я носила его на груди. Пусть так. Если помимо моих личных качеств меня взяли еще и благодаря моей груди, я не буду это оспаривать.
Я была счастлива и витала в облаках. Один звонок от продюсера Франсиса Кона, при упоминании о котором мне хотелось положить трубку, настолько он мне надоел за два предыдущих дня, — и я получила подтверждение, что официально выбрана на роль святой маркизы. Он также сказал, что восхищен моей популярностью в Италии. Наш фильм должен был стать совместным производством Франции, Германии и Италии. А моя известность по ту сторону Альп облегчала переговоры и соглашения. Однако было необходимо — и в этом состояла первая сложность — начать съемки без промедления. Сроки были определены уже давным-давно. Все действующие лица приглашены несколько месяцев назад, и киностудия не могла больше ждать.
Кон потребовал от меня аннулировать все текущие контракты и отказаться от будущих проектов. Он пригласил меня на встречу, чтобы составить договор, которому суждено было связать нас на несколько месяцев, а затем и на несколько лет. Мое сердце отчаянно забилось. Я предчувствовала, что переживаю ответственный момент. Все обстоятельства подвели меня к нему: и постоянное желание, и тайная интуиция. От счастья слезы выступали у меня на глазах. Я то плакала, то смеялась, как счастливая девчонка.
Моя личная жизнь окончательно зашла в тупик. В моем сердце ничто не находило отклика. Андре становился чужим, и я также отдалялась от него. Все проходило мимо. Предложение Кона появилось в моей жизни как луч надежды, как отдушина, как убежище, как пауза, а может быть, как трамплин. Но с той минуты, когда я получила приглашение от продюсера, на которое моментально согласилась, меня словно подхватил бешеный вихрь, уносящий далеко-далеко, и на себя у меня не оставалось ни капли времени. На следующий день Кон пригласил меня в свой рабочий кабинет, чтобы подписать официальный контракт. Между тем я позвонила своему итальянскому агенту с просьбой аннулировать проект, связанный со съемками картины «Лорд Джим», и заняться составлением контракта для «Анжелики». Фильм Ричарда Брукса с Питером О’Тулом был снят без меня. Главную роль Джевел, которую прочили мне, сыграла в конце концов израильская актриса Далия Лави. Синьор Реджиани специально приехал из Рима, чтобы быть рядом со мной, когда я буду подписывать контракт с Франсисом Коном. Он тщательно изучил все положения и цифры. Киностудия намеревалась снимать одновременно не один, а два фильма, чтобы сэкономить на декорациях и гонорарах, а также воспользоваться присутствием актеров.
Был конец 1963 года. Декабрь. Стояли страшные холода. Я приехала в рабочий кабинет Кона на улицу Тремуй, около Елисейских полей, в дубленке Синьор Реджиани перечитал мой контракт, завизировал его, после чего я также поставила свою подпись.
В тот же момент Кон в сопровождении пресс-атташе по кинематографу Ришара Бальдуччи, который показался мне крайне невоспитанным, захотел сделать несколько моих фотографий для рекламы. По ним пресса сможет узнать, кто выбран на роль главной героини, широкой публике станет известно мое лицо, и это послужит продвижению фильма. Я согласилась и позировала в кабинете продюсера. Эта фотография обошла затем весь мир. Потом ее использовали в качестве обложки первого тома сочинений супругов Голон. Я приняла позу, встав, словно на раскрашенной суперобложке на фоне наступающей ночи. Не было никаких особых световых эффектов. Я встала на колени на одно из кресел эпохи Людовика XIV, плечами опираясь на спинку, которую закрыла своей накидкой, подбитой мехом. Распущенные волосы каскадом рассыпались по моим обнаженным плечам, я расшнуровала корсаж и до половины спины опустила блузку. Солгу, если скажу, что было очень удобно, кроме того, мне пришлось сжать зубы, чтобы унять дрожь, и это придало моему лицу несколько напряженное и застывшее выражение. Эту позу и запечатлела камера, и, несмотря ни на что, фотография всем понравилась.
Газета «Франс суар», которая двумя годами раньше пересказала историю Анжелики на своих первых страницах в виде комиксов, опубликовала на следующий день мой снимок со статьей под названием «Миллиард обрушился на голову Мишель Мерсье». Ожидая начала съемок, я находилась в подвешенном состоянии: между безумным счастьем и полным отчаянием. Действительно, я была безмерно счастлива, что получила эту роль. Я догадывалась, зная о шумихе вокруг поиска актрисы на главную роль и о возне, начинавшейся вокруг фильма, что сами съемки — это совсем другое, и все это изменит мое существование. Тогда я еще не знала, до какой степени этот фильм и образ героини перевернут мою жизнь, вознесут ее до небывалых высот и низвергнут в ад. Все невероятное со мной произойдет благодаря Анжелике и вместе с ней. В течение всех этих месяцев, лет, десятилетий я принималась то любить ее, то восхищаться, то обожать ее, то ненавидеть, избегать, душить се, сжигать на костре и вновь учиться жить вместе с ней, как с младшей сестренкой, которая, что бы вы ни делали, ходит за вами по пятам. Анжелика стала моим счастьем и несчастьем. И я понемногу начала это понимать. А пока, не зная, что уготовано мне в будущем, я купалась в блаженстве.
Но дома Андре быстро вернул меня на землю. Мой муж, первый свидетель моей радости, тяжело переживал происходящее и завидовал. По каким-то неизвестным мне причинам он решил покончить с карьерой постановщика, внезапно приостановившейся после нескольких чудесных фильмов. Андре был из тех людей, кого называют режиссерами второго плана, осуществляющими постановки зрелищных картин. Так, он работал над многочисленными кадрами на съемках фильмов «Викинги» и «Лоуренс Аравийский». Но мода на грандиозные широкомасштабные киноленты Голливуда практически прошла, поскольку дорогостоящие проекты, снятые в Европе, перестали монтировать так же легко, как в прошлом. Пребывая в скверном настроении, он день и ночь проводил в своей комнате, закрывшись на ключ, разучивая роли и повторяя тексты с серебряной ложкой во рту, чтобы избавиться от легкого заикания. Тот факт, что, согласившись на предложение режиссера Ива Чьямпи, он решил попробовать себя в роли драматического актера, ничего не менял. Андре был интересным мужчиной и сильно походил на Уильяма Холдена, так что ему даже предложили стать его дублером. Но он отказался. Он мог воображать о себе что угодно, однако ему не хватало артистического темперамента. Когда мы встречались с ним в коридоре нашей квартиры, он ворчал и что-то бормотал, сильно вытягивая шею. Мне он ничего не говорил, ни о чем меня не расспрашивал и никак не поддерживал. Я испытывала неимоверную грусть от того, что не могу поделиться своей радостью с мужчиной, живущим со мной под одной крышей, поскольку его совершенно не интересовало, что происходит в моем сердце. Меня сильно печалило это, особенно когда я оставалась одна, но как только меня подхватил вихрь по имени Анжелика, я позабыла обо всех своих огорчениях.
Первым крупным этапом в работе над фильмом были пошив и примерка сорока платьев, в которых я должна была появиться в двух первых частях. Художник-стилист Розин Деламар сделала эскиз, а мадам Громзефф его реализовала. Они работали день и ночь, чтобы подогнать легкие и одновременно роскошные платья по моей фигуре. Вопреки нашим опасениям, носить их было совсем не тяжело. Однако корсет, который сдавливал мне грудь, чтобы утончить талию, был невыносим.

Мишель Мерсье на съёмках фильма "Анжелика - маркиза ангелов"

Когда шилось одно из парадных бальных платьев, швея во время одной из примерок в ателье обнаружила, что забыла пришить несколько жемчужин. Не долго думая она разорвала свое собственное ожерелье и пришила настоящие жемчужины. Я вспомнила об этом случае, когда снималась в этом платье в парках Версаля, и меня переполняла гордость, что на мне настоящие драгоценности. Кои и Бордери сообщили мне с неуместной игривостью, что у моих ног будут самые красивые актеры Парижа — если не в моих объятиях, то по крайней мере в полном моем распоряжении. Я знала, что моим основным партнером станет Робер Оссейн, приглашенный уже несколько месяцев назад на роль Жоффрея де Пейрака. Я уже немного знала его и несколько лет назад чуть было не стала его любовницей. В то время я снималась в фильме «Симфония для бойни» («Symphonie pour un massacre») Жака Дере на студии в Булонском лесу, а Робер работал на соседней съемочной площадке. Уж нс знаю почему, но он не спускал с меня глаз. Я сразу же поняла его маневр, а он и не скрывал от меня своего желания. Это происходило в начале шестидесятых, он пребывал в ореоле славы мрачного соблазнителя и был восхитителен. Его словно окружала некая аура, за ним тянулась целая вереница разбитых сердец. Он не обладал слащавой внешностью молодого премьера, но его хриплый голос волновал меня. При встрече Робер заговорил со мной — сначала о своем фильме, потом о моем. После он взял привычку каждый раз во время паузы приходить ко мне. И случилось то, что должно было случиться. Он пригласил меня поужинать. Я не видела в этом ничего дурного, к тому же он был в моем вкусе, и я приняла приглашение. Меня тронуло, что он сервировал красивый стол и приготовил вкусные блюда. Мы сели за стол. Робер был дружелюбен, очарователен и романтичен, как дьявол. Я не спускала с него глаз и пила шампанское. В конце десерта он встал, подошел ко мне и страстно поцеловал. Я не сопротивлялась: это было приятно. Он выпрямился и оставил меня одну в комнате. Я ждала его — он появился через пять минут в роскошном халате. Я растерялась, но вернулась к реальности. Я подумала о своем муже, которого любила. Его в данный момент не было в Париже — он снимался за границей. Я взяла свое пальто, ушла и больше не видела Робера. Ко мне на съемочную площадку он также не приходил. Но я знала, что, как только подпишу контракт на роль Анжелики, наша встреча будет неумолимо приближаться.
Робер, как известно, очень умный человек. Вспомнит ли он о том, когда Борлери соединит нас в фильме, что несколько лет назад он приглашал к себе еще не известную никому актрису, с которой начинал флиртовать. К тому времени у него уже было столько романов, что он, вероятно, забыл о начале наших отношений. Я пообещала, что напомню ему об этом, если обстоятельства будут складываться благоприятно. Мне показалось символично, что, когда заканчивалась моя совместная жизнь с Андре, я начала сниматься в новом фильме, причем фильме о любви. В то же время у меня намечался новый роман. Почти тайно, медленно, Клод Бурийо усилил свои ухаживания и больше не отпускал меня. Мы не были близки, но он занимал все мое свободное время, которого было совсем немного, к тому же он заботился обо мне. Я с удивлением заметила, какой странный оборот приняла моя жизнь. Начиная съемки на студии в Булони, я изображала на экране даму, не испытывающую недостатка в мужчинах. Меня желали сам король Франции и атаман разбойников при Дворе чудес. В жизни я разрывалась между мужем, который таковым уже не являлся, и любовником, который по-настоящему им еще не стал. Я должна была бы быть счастлива, но чувствовала себя несчастной. И чтобы усилить напряженность и обострить все свои чувства, я мечтала о съемках в фильме, который перевернет всю мою жизнь. Мне еще предстояло вновь встретиться с Робером Оссейном, у которого была странная слава — он разбивал сердца всем женщинам. А я? Неужели и мне уготована та же судьба?